Оглавление
4#2018
Оглавление
Бизнес Самарской области
Гостеприимство
Гражданское общество
Губерния сегодня
Звезда
Здоровье
Инновации
История
Культура Самарской области
Образование
Промышленность Самарской области
Спорт Самарской области
Юбилей
Сохраняя село – сохраним Россию!
Благотворительность
Содружество
Экспертный совет
Леди-клуб

«НОТА» отчаяния. История одного разорения

— Кинель-Черкасский район

Областной журнал «Самара и Губерния», номер 4#2018 (декабрь)

Молочное животноводство в Кинель-Черкасском районе

Оптимист из Садгорода

Два года назад наш журнал писал об одном из успешных сельхозпредприятий Кинель-Черкасского района – молочном животноводческом хозяйстве СХП «НОТА» («Самара и губерния», 2016 г., №3). Его глава, Александр Викторович Старков, по-хозяйски обстоятельно, радуясь весомым успехам в фермерском труде, рассказывал о своём хозяйстве.

В 2005 году бывший военнослужащий и банковский работник, он, Старков, решился на крутой поворот в собственной жизни. «Имея два высших образования – военное и финансово-кредитное, я всегда задавался вопросом: смогу ли сам, с нуля создать собственный бизнес, связанный с реальным производством, – рассказывал Александр Викторович. – Когда период нестабильности 90-х миновал, я решил воплотить свои намерения в жизнь». За смелой идеей последовали конкретные шаги: была выкуплена бывшая молочная ферма в Кинель-Черкасском районе, помещения отремонтированы, приобретены тёлки и бычки.

Через год первые 200 голов дали приплод в 90 голов. Тогда и началась жизнь СХП «НОТА», которую никак не назовёшь расписанной по нотам. Если, составляя бизнес-план, Старков рассчитывал на покупные корма, то уже в 2008 году из-за скачка цен пришлось самому заняться растениеводством. Шаг за шагом – от старых комбайнов и тракторов, обновляя парк, расширяя поля, хозяйство пришло к полному обеспечению скота разнообразным «меню»: подавались бурёнкам ячмень, овёс, горох, кукуруза, суданка, эспарцет и другие культуры. Комбикорм готовился на собственном оборудовании с добавками для сбалансированного рациона разным группам скота: дойным коровам, бычкам, телятам.

«НОТА» спокойно и уверенно крепла, стала достойно звучать в районе и области. Два года назад в хозяйстве было 400 голов дойного стада. Можно было слегка сбавить темпы, положиться на стабильность. Но Александр Викторович тогда не скрывал: почти 20-литровые надои его никак не устраивают! И замахнулся он догнать Европу с её 35–38 литрами молока в среднем от коровы в сутки. «Таких результатов за пару лет достичь нельзя. Это процесс сложный, длительный. Наша ближайшая цель – 25–30 литров, – не скрывал амбициозных планов кинель-черкасский фермер. – Для этого покупаем за рубежом семя лучших производителей (в основном голштинской породы), перешли на безвыпасное содержание и питание монокормом. Ну, и доярки наши материально заинтересованы в повышении надоев».

Не только для посёлка Садгород, но и недальних Тимашева и Чернигова «НОТА» стала «якорем», который удержал крестьян на земле в сложные времена, когда в округе не имелось никакой работы. 60 человек трудились в хозяйстве Старкова: вахтовый транспорт, бесплатная столовая, автоматизация на производстве, современные доильные аппараты, кормораздатчики... «Моё давнее желание – заняться строительством ведомственного жилья для молодых специалистов, тем более, что имеются государственные программы. А через 10 лет работы в хозяйстве я мог бы им бесплатно передавать жильё в собственность», – не то мечтал, не то уже планировал Александр Викторович.

Прошло два года. Вместо процветания «НОТА» – на пороге банкротства. И Александр Старков, многое пережив и достигнув точки невозврата, уже спокойно и отрешённо рассказывает о том, что произошло с хозяйством. Итак, монолог недавнего успешного сельского предпринимателя в канун кончины дела четырнадцати лет его жизни.

Долговая яма Россельхозбанка

«Словно отматывая назад ленту кинофильма, по конкретным датам, событиям, беседам с банкирами и чиновниками, я не раз и не два анализировал историю последних лет собственной жизни. Поначалу не мог избавиться от мысли: неужели это всё случилось не во сне? Да, это произошло со мной, фермером, предпринимателем, руководителем хозяйства (дело не в должности и статусе), который годы и годы «пахал» как говорится, не за страх, а за совесть...

Слышал когда-то вроде бы суфизм: у всякого конца есть своё начало. Точно про «НОТУ»! 2014 год стал для нас чёрным днём: в пожаре сгорело три здания – два коровника и молочный блок... Не стану ворошить тогдашние чувства: это была общая беда тех, кто трудился в нашем СХП, люди ходили с почерневшими лицами. Но мы и представить не могли, что это ЧП обернётся для СХП крахом. Тогда все силы и средства были брошены на восстановление хозяйства. За два года нам удалось, в первую очередь, восстановить выбракованное после пожара поголовье, практически заново построить здания. Это – основа производства. Но более 50 миллионов рублей пошли не только на эти нужды. Пришлось купить массу нового оборудования, молокопровод, танки для молока, заново обустроить пункт осеменения, ветаптеку с набором лекарственных препаратов, лабораторию. Это были собственные средства СХП, аккумулированные на развитие предприятия, но спасшие его в условиях форс-мажора. Стало быть, политика «НОТЫ» была избрана верно. Так думал я, восстанавливая хозяйство. Конечно, после столь сильного удара огнём, полностью рассчитаться, как планировали, с банковскими кредитами финансовой возможности мы не имели.

В 2017 году требовалось гасить очередной кредит Россельхозбанку, и я обратился в его самарский филиал за рефинансированием долга. Сколько раз я потом жалел о своём решении... Дело в том, что в тот момент рефинансирование мне предложил другой банк, причём с учётом моего сложного положения. Но я уже 10 лет обслуживался в Россельхозбанке, имел незапятнанную кредитную историю. График выплат соблюдал как воинский устав и чувствовал себя уверенно, ведь из заёмных 100 млн рублей к концу 2016 года за мной оставалась только 26 млн рублей долга.

«Не уходите! Оформим рефинансирование!» – заверил меня управляющий филиала Россельхозбанка. Поверил. Стал ждать... Август, сентябрь... Тишина. «Как бы в декабре у меня проблемы не возникли, – снова иду в банк. – Цены на фуражную пшеницу упали, а я на выручку от её продажи надеялся». «Не волнуйтесь! К середине ноября всё получите!» – успокоили меня.

Жду... Иду в банк... Настаиваю... Снова жду... И вот: «Ой, до 20 декабря мы не успеем оформить документы...» Сдержанно требую пролонгации платежа: «Не портите мне кредитную историю!» Господи, тогда ещё мне очень важна была кредитная история! Мои честные устремления теперь вызывают лишь саркастическую усмешку: как же наивно я выглядел в глазах тех, кто тогда водил меня за нос!

Оставлю подробности: как списали около двух миллионов в счёт погашения кредита (не хватило на очередной транш 4 млн 300 тыс. рублей), как поставили счёт на картотеку, как кредитный комитет принял положительное решение по пролонгации 29 декабря, обязав оплатить сначала комиссию, но картотеку не сняли... Я задаю резонный вопрос: «Как мне заплатить комиссию, если сегодня утром мне пришло 700 тысяч на счёт, а вы их списываете по картотеке? У меня нет счетов в других банках! Снимите картотеку, спишите комиссию и сделайте пролонгацию!» Получаю ответ банка: «Сначала заплатите комиссию, потом делаем пролонгацию. Таково решение кредитного комитета!» Снова резонный вопрос: «То есть мне, чтобы заплатить комиссию надо полностью закрыть долг? Тогда, что вы собираетесь пролонгировать?» В ответ: «Мы не знаем...» Театр абсурда... В итоге всех этих перипетий я оказался, выражаясь финансовым языком, на просрочке, то есть стал ненадёжным заёмщиком... И это тут же сказалось на моей деловой репутации. В другом банке, куда обратился за кредитом, получил жёсткий отказ: «Да вы что?! У вас же картотека! Сначала закройте её, а потом милости просим».

Руководитель самарского филиала Россельхозбанка Раиль Багдалов разводил руками: «Наша вина! Сотрудники, которые вовремя не оформили для вас бумаги на перекредитование, уволены»... Я ему: «Мне что с того? Самое плохое вы уже сделали, испортили мне десятилетнюю безупречную кредитную историю! У меня в вашем банке заложено имущество на 100 миллионов! Почему вы не используете его для погашения долга?!» Как в кино, «а в ответ – тишина»...

Дальше началось моё хождение по кругу: филиал Россельхозбанка – министерство сельского хозяйства области. Раиль Багдалов с одной стороны и заместитель министра Юрий Григоревский с другой. Переговоры, мои предложения: реализуйте, пожалуйста, моё заложенное имущество! Я был согласен на то, чтобы приставы его реализовали, но банк – против! Давайте заключим мировое, банк против.

Пошли судебные разбирательства. В судах отнеслись к нашему положению с пониманием: банк заявлял, что «НОТА» – клиент значимый, как только просудимся, получим исполнительные листы, так сразу заключим мировое соглашение! Мол, порядок в банке такой! Это в суде под протокол говорил банк! Отсудились! Иду в банк: «Мирового не будет!!!» Вместо этого исполнительные листы передаются приставам, счета в других банках, которые пришлось открыть, чтобы продолжать работу, арестованы, деятельность заморожена. Банк идёт дальше. Вместо того, чтобы реализовать часть залога и закрыть долг, они подают в суд на банкротство. Хозяйство получило процедуру наблюдения. Появилась надежда на возрождение предприятия. Как нас учили в вузе, в соответствии со здравым смыслом: задача конкурсного управляющего как профессионала – спасти предприятие, поставить его на ноги, вдохнуть жизнь... Увы, для «НОТЫ» управляющий стал палачом: вместе с филиалом Россельхозбанка он фактически выступил противником процедуры оздоровления, имея только одну цель – банкротство «НОТЫ»... Мои апелляции к областному министерству сельского хозяйства разбились о стену чиновничьего равнодушия: «Видишь, Багдалов против мирового соглашения! А мы что сделать можем?!»

«НОТА» – совсем недавно успешное предприятие – оказалась на краю долговой ямы. На колени крепкое сельскохозяйственное предприятие поставил руководитель филиала Россельхозбанка господин Багдалов и странно робкие чиновники минсельхоза области под началом замминистра Юрия Григоревского. Это не домыслы или предположения неудачливого предпринимателя. Это выводы, за которые я ручаюсь».

Горький вкус Danone

«Нет, это ещё не конец удушения «НОТЫ»! Снова и снова бессонными ночами мысленно «пересматриваю» уже недавнее «кино»...

Вопреки неимоверным трудностям, в пору судебных разбирательств, чтобы производство не пошло ко дну, мы продолжали работать и сдавать молоко на завод группы компаний Danone (бывшее предприятие «Самаралакто», что на Заводском шоссе в Самаре). И вот в начале лета 2018 года поздно вечером мне сообщают: наше молоко Danone не принимает из-за пониженной кислотности (показатель 14 вместо 16-17 для высшего сорта) и белка ниже ГОСТа (показатель 2,72 при ГОСТе 2,8) и предлагают приехать разобраться. В час ночи приезжаю. Бойлер наш стоит опечатанный, но нет лаборанта... Утром я снова на молкомбинате. И завлаб, и главный по закупкам опускают глаза... Везём пробу в государственные аккредитованные лаборатории на Воронежской улице и на Митирёва и получаем результат: кислотность – 16, белок – 2,92. Правда наша!

Но на другой день наше молоко не принимают по той же причине, а на третий даже бойлер нам не присылают. Вместо него – уведомление о разрыве контракта ввиду неоднократных (!) нарушений.

А у нас два танка на 6,5 тонны молока. Полные! Слёзы в глазах стояли не только у доярок, когда все шесть с половиной тонн молока выливались в канализацию... Больно, обидно за нелёгкий крестьянский труд. Что сказать рабочему человеку, когда творится такое вредительство?!

Замминистра Юрий Александрович Григоревский, которому я рассказал об удавке, накинутой европейской компанией Danone, вроде бы разрулил ситуацию: «Будешь грузить на Пестравку!» Оттуда получаем отказ: товар не соответствует ГОСТу! Неделю наше молоко выливалось в канализацию… Если бы ещё недавно услышал такие слова, ни за что не поверил бы… И вот сам прошёл через этот ад…

Помимо горьких чувств, есть и элементарные знания: молоко не может в одночасье стать некондиционным. Белок копится в нём в течение нескольких месяцев и за два-три дня измениться этот показатель не может, как пытались представить и Danone, и Пестравка. А кислотность 14 – это вообще нонсенс. Руководитель управления животноводства и племенного скота областного минсельхоза Рудольф Геннадьевич Ильин, когда я показал ему результаты двух независимых экспертиз, оказался «щедр» на поддержку: «Вот ты всё судишься, ругаешься, поэтому к тебе такое отношение. Ты, Александр Викторович, смирись!» С чем смириться? С тем, что я молоко в канализацию выливаю?»

Ползучее удушение

«14 лет я занимаюсь животноводством: тяжёлый, энергозатратный труд, в котором каждый день – борьба... За эти годы трижды переживали засуху. Пожар пережили. А вот удушение от тех, кому положено законодательством Российской Федерации поддерживать сельскохозяйственное производство, признаюсь, оказалось сильнее всех стихийных бедствий! Россельхозбанк со 100-процентным государственным капиталом нацелен на банкротство производителя! Вместо оздоровления предприятия он топит его как злейшего врага! Не банк, а рейдер!

По отношению к сотне работников нашего сельхозпредприятия чиновники высокого уровня из областного министерства сельского хозяйства оказались в одной похоронной команде вместе с банкиром Багдаловым и компанией Danone в Самаре. Разумеется, указаний банкротить, разорять они, хочется думать, не отдавали, даже сочувственно кивали мне, но их равнодушие и попустительство развязывало руки тем, кому мешал въедливый, настырный Старков со своей «НОТОЙ».

Моё хозяйство уже не спасти. Его разорили... Мой рассказ о том, как умирала «НОТА», не для того, чтобы вызвать жалость. Это – предупреждение, чтобы другие производители не попались в банковскую ловушку, чтобы общими силами сопротивлялись таким «акулам», как Danone в Самаре, который в порошок стирает мелких местных производителей. Это – желание дать региональным властям пищу для размышления: почему ситуация с национальным приоритетным проектом, таким как животноводство, несмотря на серьёзную поддержку государства, продолжает ухудшаться. Почему каждый год животноводческих хозяйств на карте нашей родной Самарской области становится всё меньше? Почему Россельхозбанк в Самаре их не кредитует и скольких он за последнее время пустил по миру? Мне очень хочется надеяться на то, что те, кому положено, разберутся во всём этом и тем, кто будет после нас заниматься этим тяжёлым и благородным делом, не придётся испить горькую чашу. А то, честное слово, за державу обидно...»

Автор: Нина Алпатова


Автор:Нина Алпатова