Известная певица и педагог Раиса Петровна Ермолаева, последняя ученица великой Антонины Неждановой, не дожила всего несколько недель до 10 февраля – своего 85-летнего юбилея.

Этой статной, царственной осанки благородной даме никто никогда не давал её лет. Она всегда была в форме, в прекрасном настроении, и эта аура жизненного оптимизма поднимала настроение окружающих, настраивая всех на мажорный лад.

В середине 1950-х годов Ермолаева была солисткой Куйбышевского оперного театра, на сцене которого спела не одну ведущую партию колоратурного и лирико-колоратурного сопрано, в числе которых Лакме в одноимённой опере Делиба, Виолетта в «Травиате» Верди, Мюзетта в «Богеме» Пуччини, Марфа и Царевна-Лебедь в операх Римского-Корсакова «Царская невеста» и «Сказка о царе Салтане».

Затем более двух десятилетий Ермолаева являлась солисткой Куйбышевской филармонии, покоряя слушателей проникновенным исполнением арий и романсов. Ермолаевой всегда пелось легко и свободно, а о качестве её голоса и об исполнительском мастерстве можно судить по шутливой дарственной надписи самого Мстислава Ростроповича на фотографии: «Во всех вопросах пенья / Нет места для сомненья / Раисочке Петровне / В вокале нету ровни». Такие слова выдающегося музыканта, согласитесь, дорогого стоят.

Мне довелось читать автобиографические заметки Раисы Ермолаевой. На нескольких десятках простых школьных тетрадных листов – пунктир её нелёгкой, порою очень трудной и во многом несправедливо обделённой судьбы.

Ермолаева родилась в селе Ново-Гатькино Исаклинского уезда Самарской губернии в семье сельских учителей. Природа наградила её исключительным по красоте и редким по диапазону – в три с половиной октавы – голосом. Это и определило в конечном счёте её жизненные пути-дороги, уведя далеко от родного села. В первые годы войны шестнадцатилетней девочкой Ермолаева работала в Куйбышеве на заводе. Отсюда счастливый случай привел её в местное музыкальное училище.

А дальше – из заметок самой Раисы Петровны:

– В училище я занималась у замечательного педагога по пению Анны Елизаровны Огородниковой. За очень короткое время мы приготовили большой репертуар, и как-то на уроке она мне сказала: «Голос у вас, Рая, от природы поставлен. Всё, что могла, я вам дала. В консерваторию надо ехать. Если бы вас услышала Нежданова, взяла бы в свой класс. Почему? Тембр вашего голоса похож на неждановский».

После второго курса музыкального училища я рискнула прослушаться в Московскую консерваторию. Желающих было более шестисот человек. На второй тур прошло всего пятьдесят. В Большом зале консерватории за длинным столом – казавшаяся огромной экзаменационная комиссия. Моя соседка шепнула: «Смотри, Нежданова!» Антонина Васильевна сидела прямая, величественная, глаза её излучали доброту, внимание. Когда подошла моя очередь, романс Антониды из оперы Глинки «Иван Сусанин» я пела только для неё. Антонина Васильевна меня просто загипнотизировала. С каждым произведением я пела всё увереннее, а она как бы посылала мне заряд энергии и волновалась вместе со мной. Позже такое же ощущение возникало у меня не однажды.

И вот я студентка лучшей в мире Московской консерватории. Мало того, народная артистка СССР, профессор Антонина Васильевна Нежданова взяла меня в свой класс. О таком счастье я и не мечтала. Когда кончилось первое полугодие, на обсуждении результатов экзаменов ректор консерватории Александр Свешников обо мне сказал: «У неё настоящая неждановская школа пения», а декан вокального факультета Николай Озеров, похвалив, добавил: «И тембр голоса тоже похож на неждановский».

Антонина Васильевна, по-матерински поцеловав меня, предупредила: «Не загордись!» На день рождения она подарила мне фотографию с надписью: «Желаю тебе здоровья, счастья и успехов, дорогая Рая. 10.11.1950 г.».

В последний раз мы видели своего профессора в филиале Большого театра: весь свой класс она привела на оперу Моцарта «Дон Жуан». В тот вечер, не дослушав спектакля, Антонина Васильевна уехала домой. Её внезапно подкосила тяжелая болезнь.

Но Антонина Васильевна продолжала заниматься с нами, посылая из другой комнаты записки с замечаниями. Эти записки я бережно храню. В одной из них рукой Неждановой написано: «Жизнь полна красоты, и счастливейшие люди на свете те, которые знают, как воспринимать и собирать эту красоту. Формы её бесконечны и разнообразны»…

Несмотря на почтенный возраст, Раиса Петровна Ермолаева не помышляла об отдыхе. До самого последнего дня своей жизни она преподавала вокал в академии культуры и искусства, никогда не отказывала тем, кто обращался к ней за советом в этом непростом искусстве.

Автор: Валерий Иванов

Автор:Валерий Иванов