Самарский край и поиски родины венгров-мадьяр

Областной журнал «Самара и Губерния», номер 1#2013 (апрель)

История венгров до «обретения Родины» на Дунае на рубеже IX – X веков туманна и загадочна. И всё из-за немногочисленности письменных свидетельств. Для выяснения истории происхождения венгров привлекаются сведения разных наук, в том числе археологии, но и они не дают однозначного ответа.

Венгры сами себя называют мадьярами, а их история своими корнями уходит в лесостепное Зауралье. По языку им наиболее близки ханты и манси – народы Урала и Западной Сибири. Восточные славяне мадьяр, ещё до их переселения на новую родину, в Паннонию (историческое название провинции Римской империи на территории современной Венгрии), называли «уграми». В западноевропейские языки название венгров пришло из латинского – «hungarus». Современное название «венгры» попало в русский язык позднее из польского языка.

Известный башкирский историк Р.Г. Кузеев считал, что мадьярские племена начали своё продвижение на запад в конце IX века с территории, которая располагалась между Волгой на западе и Бугульминской возвышенностью на востоке, на юго-восточной периферии Волжской Болгарии. Это государство существовало на Средней Волге в X – XIII вв. в бассейнах рек Большой Черемшан, Кондурча, Сок, Кинель, от низовий до верховий, то есть в пределах административных границ Самарской области.

Сведения о населении, проживавшем на этой территории, оставил проезжавший по ней в 922 году в новообразованное государство Волжскую Болгарию секретарь посольства багдадского халифа Ахмед ибн Фадлан. Проезжая по территории Самарской области, посольство пересекло реки Самур (Самара), Кинал (Кинель), Сух (Сок), Кинджюлю (Кондурча) и, переплыв Джарамсан (Черемшан), как пишет он, попало в страну болгар. Причём его записи являются первыми письменными сведениями, дошедшими до нас о Самарском крае. Вблизи его южной границы, у реки Кондурчи, арабское посольство побывало у башкир. Переводчик и комментатор текста Ибн Фадлана А.П. Ковалевский отметил, что при характеристике религиозных верований башкир автор записей о путешествии обратил внимание на существование у них как бы двух отличных друг от друга систем религиозных представлений. Одни башкиры считали, что миром управляет верховный бог неба в согласии с двенадцатью другими божествами, которые ведали отдельными явлениями природы. Другие поклонялись животным. Башкир, поклонявшихся верховному небу, Ковалевский отождествлял с населением тюркской языковой группы. Зато других башкир, поклонявшихся различным видам животных, он склонен был считать племенами угорской языковой группы, родственными по языку венграм. Языковед Н.А. Баскаков полагает, что этнонимы «бадшкорт» и «мадьяр» едины по происхождению от этнонима «badza ovur» – свояк угров. В соседних диалектах и наречиях языков звук «b» мог быть заменён на «m» при известном в языках тюркской группы соответствии этих начальных букв. Изучение названий народов угорской и тюркской языковых групп привело его к выводу о наличии брачных связей между разными по происхождению народами. Примечательно, что пять из семи названий мадьярского союза племён имеют тюркские корни. Видимо, Ибн Фадлан, проезжая в 922 году по территории нынешней Самарской области, зафиксировал и донёс до нас тот момент в истории башкирского и венгерского народов, когда их общие предки находились в тесных родственных связях и входили в военно-политический союз племён под единым названием.

Археологи соотносят с венграми несколько захоронений VIII – IX веков, выявленных в бассейнах рек Самара и Сок. Два из них обнаружены на дюне у разъезда Немчанка в Борском районе, по одному захоронению на 116 километре в Самаре и у хутора Лебяжий, в низовье Сока.

Венгры проникли и в глубь Самарской Луки. При исследовании языческого могильника у села Шелехметь выявлены захоронения археологического памятника, население которого археологи считают мадьярами.

Сохранились свидетельства того, что на рубеже XII – XIII веков в Дунайской Венгрии знали о существовании других мадьяр, живших где-то на востоке. В начале 30-х годов XIII века была организована экспедиция монахов-католиков с целью поиска восточных мадьяр-язычников для обращения их в свою веру. Участник её, священник Отто, нашёл «в неком царстве людей своего языка». Благодаря им он узнал, в каких областях живут они, но до них не дошёл. Вскоре по возвращении в Венгрию он умер. Следующая экспедиция венгерских монахов оказалась более успешной. Мадьяры были найдены вблизи большой реки Итиль (Волга). Монах Юлиан сообщал, что после долгих странствий (из четырёх монахов до цели дошёл только он один) он попал в крупный город Волжской Болгарии. Название его Юлиан не упоминает, но в нём он познакомился с мадьяркой, она и указала ему путь в ту местность, где живут венгры-язычники. Через два дня он нашёл их селения, где радостно его встретили, и общался с ними на их общем родном языке. По описаниям Юлиана, волжские мадьяры не занимались земледелием. Основным их занятием было коневодство. По сохранившимся преданиям, им было известно, что есть другие мадьяры, которые произошли от них, но они не знали, где они находятся. В этой земле мадьяр Юлиан встретил татарского посла. Татарское войско было уже рядом (по-видимому, в степи южнее Самарской Луки) и готовилось к нападению на Волжскую Болгарию. Поэтому в Дунайскую Венгрию из-за монгольской угрозы католик-миссионер был вынужден возвращаться уже не прежним, южным путём с низовий Волги, а иным маршрутом. Ему пришлось, как он пишет, плыть 15 дней по большой мордовской реке (скорее всего Суре), прежде чем попасть в русский город Суздаль.

Большим городом Волжской Болгарии на Самарской Луке, в котором побывал венгерский монах, вполне мог быть её региональный центр, название которого в письменных документах не сохранилось. В археологической литературе за ним закрепилось условное название «Муромский городок». Так называли остатки города жители ближайшего к нему русского села Валы, основанного уже в XVIII веке. Согласно придуманной местной легенде в нём проживал народ «мурома». Этот город располагался в западной части Самарской Луки, между современными сёлами Жигули и Валы. Находясь на перекрёстке торговых путей, он имел крупные внешнеторговые связи с различными регионами: со Средней Азией, Закавказьем и русскими княжествами. Поэтому вполне возможно, что монах Юлиан попал именно в него. Он мог быть тем самым городом, который находился на южном пограничье Волжской Болгарии, по соседству с волжскими мадьярами, проживавшими в бассейнах Сока и Самары. И там монах Юлиан мог встретить татарского посла.

После возвращения на родину Юлиан вскоре снова собрался к волжским мадьярам, но вынужден был на полпути вернуться назад, так как от беженцев узнал о полном разрушении Волжской Болгарии и дальнейших планах монголов. А волжские мадьяры, оставшиеся в живых после монгольского нашествия, вероятно, смешались с другими народами и растворились среди них.

Автор: Александр Расторопов