Заповедник
Областной журнал «Самара и Губерния», номер 4#2000 (июль-август)
...Ночью мы обошли вокруг кладбища. Где-то за горами громыхала гроза, и бледные сполохи освещали время от времени тёмные ограды с крестами и смутно белеющие берёзы на краю опушки.
Первого ёжика нашёл, разумеется, пёс Барсук. Колючий зверёк-сеголеток не развернулся, когда студентка биофака СамГУ Татьяна Пронина, уложив ощетинившийся комок в мешочек, взвесила его на безмене, обмерила и наконец, встряхнув баллончик, отметила на прощание тремя пятнышками краски на боку. Протиснувшись сквозь дырку в заборе, мы проникли на территорию детского лагеря «Жигулёвский Артек».
Таню с Барсуком здесь уже знали. Строгая женщина, выскочившая было из корпуса («Что тут за нарушители после отбоя, да ещё и с собакой?!»), увидев нас, облегчённо вздохнула: «А, это та самая собака, которая ёжиков ищет?.. Вы идите в ту аллею, они туда часто выползают...» А вот в начале практики на девушку с собакой, бродящую с фонариком по ночному кладбищу и территории лагеря, смотрели, по меньшей мере, странно. Потом ничего, привыкли...
Свой второй день рождения Жигулёвский государственный природный заповедник им. И.И. Спрыгина отметил 4 октября 1966 года. Второй – потому что именно в этот день заповедник, впервые основанный на Самарской Луке в 1927 году, возобновил свою работу после закрытия, и древние горы начали понемногу залечивать раны, нанесённые добычей гравия, нефти, гудрона, лесозаготовками, истреблением зверья и прочей неразумной деятельностью человека.
Штат Жигулёвского заповедника невелик: около 60 человек, из которых 7 – научные сотрудники, в том числе и кандидаты, и доктора наук. Издаются брошюры, монографии, ведётся активная переписка с заповедниками и национальными парками, научными институтами России и зарубежных стран, проводятся совместные исследования. Каждый год проходят практику десятки студентов-биологов из Самары и Тольятти, которые, помимо сбора материала для собственных курсовых и дипломов, проводят учёт различных видов флоры и фауны заповедника. Из крупных млекопитающих здесь водятся кабаны, лоси, встречаются косули; есть и хищники: волки, лисицы, рыси (последних, судя по следам, всего 2-3 особи). А в Ширяевском овраге, в месте, называемом Белая Глинка, директор заповедника однажды встретил... бобра! Каким ветром занесло водного жителя туда, откуда до ближайшего водоёма не менее двенадцати километров, до сих пор остаётся загадкой. Вообще, как считают сотрудники, животный мир Жигулей был бы гораздо богаче, будь там побольше мест для водопоя: берег Волги практически весь заселён, а озера, родники и так называемые «мочажины» (места, где проступают грунтовые воды) можно пересчитать по пальцам. Тем не менее, много мелких млекопитающих, в том числе и достаточно редкая в наших краях соня-полчок. В пойме встречается и такое ценное животное, как выхухоль.
Краса Жигулей – наша гордость и боль. Почему гордость – вряд ли стоит объяснять. Хотя в том, что нам выпало жить рядом с этим удивительным местом, нашей заслуги нет. Скорее наоборот. Едва оправившись от эйфории, вызванной «победой над природой», и оглянувшись вокруг себя, мы вдруг с изумлением узнали, как хрупко и беззащитно то, что мы веками считали незыблемым, как каменные громады волжских утёсов. Но мы, видимо, уж настолько привыкли быть только потребителями по отношению к природе, что остановить нас не может даже страх за собственную шкуру: нам всё кажется, что уж на наш-то век хватит и воздуха, и рыбы в реке, и гор, которые мы так бездумно и бездарно ломаем на щебень. Тем более не может остановить хрупкая, почти эфемерная граница заповедника – резервации для деревьев, зверей и цветов, созданной людьми для защиты от себя же. Меня, честно говоря, поразила фраза, произнесённая в разговоре ведущим научным сотрудником кандидатом биологических наук Сергеем Саксоновым, о том, что сами сотрудники, входя в заповедник для проведения научных исследований, охранных и режимных мероприятий, рассматривают себя как нарушителей заповедного режима. Потому что к такому отношению, мягко говоря, наше общество ещё не готово. Для людей, которые работают в заповеднике, это не поза, не фанатизм и не донкихотство, а просто – норма. Которая рано или поздно должна стать нормой и для всех.
Не всегда вмешательство человека вредит природе. Как рассказали мне, в одном из заповедников решили сохранить уголок первозданной степи и прекратили там выпас скота. И степь начала зарастать бурьяном. Раньше там паслись тарпаны, потом тарпанов перебили, и их нишу в природе занял домашний скот. Зарастают лесом поляны, на которых перестают косить траву, исчезает свой особый биоценоз...
«...Просто людей так много на земном шаре и так много красивых мест, где можно отдохнуть, поставить палатку, – говорит Сергей Саксонов. – У нас в России площадь всех заповедников составляет менее трех процентов, это ничтожно маленькая цифра. А наше положение вообще невыгодно для заповедника: вся северная граница от Бахиловой Поляны до Ширяева – сплошной населённый пункт...»
Эта часть Самарской Луки чем-то напоминает Южный берег Крыма: быть может, узким «серпантином», ведущим к Бахиловой Поляне; далее шоссе, огибая отвесную скалу, тянется вдоль берега в сторону Ширяева (справа вздымаются лесистые горы, слева блестит сквозь деревья широкий водный простор), минуя взбегающие в гору посёлочки, где дома и беседки густо обвивает виноград, а через ограды свешиваются яблоки и особенная, только в этих краях такая крупная и сочная вишня. А может быть, тем, что красота Волги, Жигулёвских гор привлекает сюда немалое количество дачников, туристов и просто отдыхающих, стремящихся полюбоваться живописной панорамой, открывающейся с самой высокой точки Жигулей. Тем более что от Тольятти до центра заповедника – Стрельной горы – можно доехать по автомобильной дороге за 1 час 20 минут, от Самары на «Ракете» – за полтора часа. По осени сюда устремляются толпы грибников, а летом вдоль берега выстраиваются целые флотилии рыбацких моторок и надувных лодок. Добавляя тревог и в без того беспокойную жизнь Жигулёвского заповедника.
...Когда я пришла в контору заповедника на Бахиловой Поляне, там был маленький переполох: кто-то заметил клубы густого чёрного дыма над территорией «Жигулёвского Артека». Пока директор Пётр Ефимович Кивотов в срочном порядке посылал кого-то проверить, что происходит, дым исчез. «Бог нас бережёт в этом году, – облегчённо вздохнул Сергей Саксонов. – Вся Россия пылает, а у нас ещё терпимо. Зато как загорится, так обязательно сосняк. А сосняки – это реликтовое сообщество, ценнейшее, площадь их ничтожно мала».
На Самарской Луке сосна хоть и самая обыкновенная, но уникальна тем, что сохранилась здесь ещё с доледникового периода. К тому же растительное сообщество, в котором растёт сосна, вбирает в себя множество редких растений. Нечасто можно увидеть в Жигулях некоторые виды местных орхидей, в том числе и чудесный Венерин башмачок. Помимо реликтов и просто редких и исчезающих растений, встречаются здесь эндемики – растения с ограниченным ареалом, некоторые из которых растут только в Жигулях. Потому так больно бьют по заповеднику лесные пожары...
Ночью накануне нашей беседы кто-то жёг костёр на Большой Бахиловой горе: огонь был виден издали, но добраться до нарушителей в темноте среди камней и отвесных скал было трудно; не нашли место стоянки и утром. Осталось надеяться, что, уходя, они тщательно залили кострище: гумус, который скапливается в трещинах скал, тлеет очень долго, и случайно попавшая искра может переродиться в пожар только через несколько дней. К тому же лесная подстилка плохо смачивается водой; на Западе для тушения пожаров производят специальные жидкости. У нашего лесника все орудия – лопата, грабли да телогрейка – сбивать пламя...
Площадь заповедника – 23 тысячи га. Инспекторов охраны – 21. Примерно по одному на тысячу гектаров, притом что зарплата его, вооружённого одним только удостоверением, до недавнего времени не превышала и двухсот(!) рублей в месяц. Потому и идут туда в основном пенсионеры или те, кого уже выгнали не с одной работы. Хотя в идеале лесник (тот самый, который в советских фильмах героически противостоит вооружённым до зубов браконьерам) – это здоровенный мужик с наручниками, рацией и каким-никаким «стволом»... Вот и приходится мириться, что охранник в рабочее время косит сено для своей коровы (почти все держат подсобное хозяйство: надо же как-то выживать). Иначе случись аврал – и некому будет сражаться с лесным пожаром или бороться с браконьерами.
Увольнение не «по собственному желанию» здесь явление редкое. Как, например, с одним из охранников, который «разбирался» с нарушителями по-своему – мордобоем. Естественно, пришлось с ним расстаться, тем более что чаще попадало не тем, кто действительно этого заслуживал. Ведь к нарушителям заповедного режима можно отнести не только злостного браконьера, завалившего лося на тропе, но и старушку с грибной корзинкой, и мальчишку с удочкой...
«Во всём должна быть мера, – считает Пётр Ефимович Кивотов. – И местное население тоже нельзя сбрасывать со счетов. Идёт какой-нибудь дед с палочкой, несёт целлофановый мешочек опят – неужели я на него кинусь? Говорю: «Дедушка, ты знаешь, что здесь заповедник?» – «Знаю, миленький, но есть-то хочется!..» Или ещё говорят: «Да я здесь сколько лет живу, ещё никакого заповедника не было!..» Настоящие нарушители – это те, которые ездят на машинах на Стрельную гору. Утром приходишь – там целая куча гильз. Куда стреляли, зачем? И зажечь могут, и набезобразничать... А их, «крутые» которые, схвати попробуй, составь протокол...»
Нельзя сказать, что заповедник не идёт навстречу желающим полюбоваться красотами Жигулей: существует экскурсионный маршрут по дорогам, проложенным нефтяниками, включающий в себя и вершину горы Стрельной. Правда, предоставляется только гид: всё остальное – автобус и организованная группа – забота экскурсантов. Одиночек – пеших и автомобильных – пускать рискованно: надежда на сознательность пока невелика. Так что дохода экскурсионная деятельность практически не приносит. Помимо мизерных сумм, которые выделяют на зарплату федеральные власти, заповедник существует на арендную плату, которую берёт с промышленных объектов, расположенных на его территории: нефтяных вышек, ЛЭП, подстанций, нефте- и газопроводов.
«Мы отражаем ситуацию в стране, – сказал Сергей Саксонов. – С одной стороны – блеск, а с другой – беспросветная нищета. Например, звонят из Вашингтона: «Сергей Владимирович, поздравляем, ваш заповедник выиграл международный грант на научное издание!» А с другой стороны, мы леснику даже валенки не можем выдать... Нам часто советуют самим зарабатывать деньги: продавать веники или возить в заповедник иностранных туристов. Но... для туристского бизнеса нужна хотя бы минимальная материальная база, комфортабельная гостиница, чтобы иностранных гостей не пришлось размещать на сеновале. И потом... всё-таки стоит, наверное, выбирать что-нибудь одно: либо бизнес, либо заповедник...»
...Прошлым летом у заповедника сыскались добровольные помощники – рядом с Бахиловой Поляной располагался палаточный лагерь программы «Оберег», организованной молодыми педагогами социального лицея «Школа спасателей»; в программе участвовали подростки из социального приюта лицея и школьники из Самары, Безенчука и других городов и районов области. Мальчишки не только убрали мусор по берегу от Бахиловой Поляны до утёса Шелудяк, но и провели своеобразный учёт числа нарушителей заповедного режима и рекреационной нагрузки на берег.
Автор: Надежда Локтева