Её судьба – Самара
Музейщиком становятся на всю жизнь. Или не становятся вообще...
Областной журнал «Самара и Губерния», номер 3#2003 (май)
Сто лет назад ее предки добились права поселиться в Самаре служением на благо отечества. Один дед Вениамин Басc 25 лет прослужил в армии, был кантонистом, участвовал в русско-турецкой кампании (кантонисты – еврейские мальчики, которых брали на царскую службу). Когда он вышел в отставку, то получил право жить не в черте оседлости, но везде, где захочет. Второй дед Лев Хейфец – купец первой гильдии, в Самаре был управляющим чайной компании Высоцкого и представителем кондитерской фабрики «Реномэ». Дед был образованным человеком, говорил на нескольких европейских языках, знал иврит, играл на скрипке. В доме жили музыкой, все дети учились играть на музыкальных инструментах.
У нее странное имя – Аннэта. В честь бабушки Хейфец, которую звали Анна. В доме говорили по-французски, видимо, французское Аннэт трансформировалось в Аннэту. Впрочем, с детства ее звали Нэта, и мама часто шутила «она Нэта, а не та».
Она выросла в большой коммунальной квартире. Когда после революции «уплотняли» бабушку, там поселились родственники хозяев, а также бывшей домработницы бабушки, приехавшие из деревни. Жили дружно, на кухне обсуждали общие проблемы, угощались пирогами, делились всем. Дом окружал большой двор, который дал ей первый урок в ее будущей профессии. Самая близкая подруга Лена Леонтьева и Нэта увлекались тем, что выкапывали остатки разбитых чашек, блюдец, особую ценность представляли черепки с рисунком, розочками и листочками. Когда она станет искусствоведом и к ней в музей будут приносить на экспертизу старинный фарфор, она безошибочно узнает настоящий, дореволюционный «самарский фарфор» – осколки фарфоровых чашек из своего детства.
Она выросла среди людей искусства, мама работала в музыкальном училище, потом в клубе РАБИС (профсоюз работников искусства). В книге воспоминаний «Самара, музей, художники» Владимира Ивановича Володина (много лет бывшего директором художественного музея) находим такие строки: «Елена Львовна – обаятельная, добродушная хозяйка, любившая потчевать гостей вкуснейшими самарскими пельменями и пирогами, человек высокой культуры, хранила в памяти многие значительные эпизоды музыкальной и театральной жизни города. Вероятно, именно отсюда детские и юношеские увлечения будущего искусствоведа».
Мечта стать искусствоведом сменила детскую – стать археологом, а это значило либо МГУ, либо ЛГУ. Когда приехала в Москву, выяснилось, что опоздала на собеседование. Так в ее жизни возник Ленинград, исторический факультет университета. Студенческие годы вспоминает с удовольствием: замечательные сокурсники, время проводили в библиотеках, музеях, театрах, выстаивали длинные очереди за билетами «на Уланову».
В университете ей удалось совместить оба своих увлечения – она занималась античностью, ездила на раскопки, а диплом написала по искусству Боспорского царства. До сих пор она считает первый век нашей эры очень интересным временем в истории и в искусстве человечества. Ей предлагали остаться в Эрмитаже, заниматься любимой античностью, но... она вернулась в Самару. Вернее, это был Куйбышев, и это был 1953 год. Младший научный сотрудник художественного музея с окладом 410 рублей (заметим, что ее повышенная стипендия в университете была 500 рублей!). Первое, о чем она услышала, выйдя на работу, это о знаменитых списках русского авангарда, которые в музее получили за несколько дней до ее прихода, о картинах, подлежащих уничтожению. Вспомним, какое это было время – 1953 и даже 1954 год, когда клеймили буржуазное искусство. Впрочем, то, что тогда ничего не уничтожили, а просто спрятали в запасники и никому не показывали, она и сегодня никаким подвигом не считает. Справедливости ради надо сказать, что уже через месяц она получила повышение – стала старшим научным сотрудником.
Как она тогда выглядела, мы можем увидеть на портрете самарского художника Михаила Митряшкина: молоденькая полненькая девушка с пушистыми рыжеватыми волосами, пухлые, совсем детские губы, круглые старомодные очки и сквозь них строгий, но какой-то беззащитный взгляд. Через пять лет эта почти девочка стала директором музея и пребывает в этом качестве до сих пор, почти пятьдесят лет. Вначале она еще мечтала о диссертации, сдала кандидатские, начала писать работу по искусству первых лет революции. Удалось поднять такой пласт в истории художественной Самары, о котором никто ничего не знал, и «Самарский авангард» вырос как раз из исследований, которыми она занималась с 1957 года. Были публикации, выступления на конференциях, но в то время писать диссертацию по культурной жизни провинции было делом, заранее обреченным на неудачу. Считалось, что настоящее искусство может быть только в столице. Положение изменилось где-то в восьмидесятых, но работы было столько, что на диссертацию уже не хватало времени.
Сколько всего было сделано за эти годы в музее? Сама она считает главной своей заслугой то, что ей удалось приобрести для музея многие интересные полотна. Первым поступлением были прекрасные иконы XVI-XVII веков из Ярославля. В первый свой отпуск она привезла из Ленинграда два портрета Григория Сердюкова – нашлись они за шкафом у тетушки и были в жутком состоянии. В том же году в музее скульптуры Ленинграда она отобрала три портрета XVIII века с пометкой «Неизвестный художник». Один оказался «Портретом генерала-аншефа Валериана Зубова» (брата фаворита Екатерины II) художника Й. Грасси, второй позже определила Татьяна Анатольевна Петрова – Дегле, XVIII век. Некоторые открытия были сделаны даже... в фондах музея. Среди музейных «неизвестных» оказался «Портрет С.М. Голицына» Аргунова, «Портрет цесаревича Павла в костюме кавалера ордена Андрея Первозванного» Христинека. Ценным для коллекции явилось открытие, сделанное художником-реставратором Татьяной Федоровной Алексушиной: оказалось, что с двадцатых годов в хранилище музея хранились три портрета работы Ведекинда.
Самой Аннэте Яковлевне тоже удалось сделать открытия. В запасниках Министерства культуры СССР она увидела картину неизвестного художника XVIII века и добилась, чтобы ее передали в наш музей, так как здесь не было ни одной академической картины. Она же занималась ее атрибуцией. Оказалось – А.Л. Витберг, «Оплакивание Гектора», работа 1809 года, удостоенная золотой медали Академии художеств. В усадьбе графов Орловых в Усолье был обнаружен пейзаж М.И. Лебедева «Альбано», написанный в Италии по заказу графа В.П. Орлова-Давыдова.
В 1959 году куйбышевский профессор М.В. Сергиевский открыл музею специальный счет в банке на 300 тысяч рублей для создания «Фонда М.И. Сергиевской», в память жены. Благодаря этим деньгам были куплены произведения Боровиковского, Рокотова, Тропинина, Архипова, Сурикова, Репина, Иванова и многих местных художников.
Другая линия, которую она всегда считала очень важной, это концепция «Музей и художественная культура края». Напомним, что вся работа начиналась, когда считалось, что провинция не достойна внимания. Аннэта Яковлевна понимала, что художники, которые здесь жили до революции и основали коллекцию, должны занять в ней свое место. Она с благодарностью вспоминает старейшую сотрудницу музея, ныне покойную Марию Никитичну Лебедеву, которая стала ее единомышленницей и помощницей. Константин Головкин передал в дар музею свои работы давно, уезжая в 1918 году, но не было Воронова, Бурова, Сергея Иванова, Репина, Сурикова.
Однажды вместе с дочкой она пошла смотреть квартиру А.А. Михайлова. На кухне коммунальной квартиры обнаружила шкаф с росписью, в комнатах сохранилась мебель в русском стиле, сделанная по рисункам Михайлова. В доме Михайлова жил в 1906 году Суриков, именно здесь он написал «Портрет боярышни», находящийся в коллекции музея. Было ясно, что все это необходимо закупить, отреставрировать, но... три этажа, что занимал музей в здании театра оперы и балета, не позволяли этого. И только когда в 1989 году удалось убедить передать под коллекцию музея здание бывшего горкома партии, кабинет Михайлова занял там достойное место.
Новое здание во многом изменило жизнь музея. Бывшее здание Волжско-Камского коммерческого банка на бывшей Дворянской, построенное по проекту архитектора Якунина, оказалось как будто создано под музей, и стало хранилищем почти тринадцати тысяч произведений живописи, графики, скульптуры и прикладного искусства. В 1990 году в Мраморном зале, двухсветном, обладающем лучшей акустикой в городе, прошел первый филармонический концерт, уже восемь лет там проводятся рождественские фестивали духовной музыки. Сегодня мы воспринимаем как должное абонементы на концерты или на лекторий «Тайны дома на Дворянской». Уже невозможно представить культурную жизнь Самары без этих камерных вечеров, где гармонично соединились живопись, музыка, слово. А она уже мечтает, чтобы в лекционном зале был небольшой «Театр на Дворянской», и уже ведет переговоры...
Кажется, ей всегда все удавалось. Вот хотя бы история с русским авангардом. Заниматься реставрацией картин начали еще в начале шестидесятых. В 1990 году она подготовила публикации авангарда, и все это вылилось в первый альбом «От модерна до авангарда» в 1995 году. И сегодня мы можем с гордостью сказать, что «русский авангард» из коллекции музея триумфально прошел по лучшим залам Австралии и Китая, Америки и Японии, Испании и Франции и т. д.
1997 год – год столетия коллекции, год вернисажей и фестивалей, юбилейной конференции «Меценаты и коллекционеры России».
К этой дате был выпущен альбом о музейной коллекции «Наследие», воспоминания В.И. Володина «Самара, музей, художники», сборник научных сообщений конференции, видеофильм «Дом на Дворянской». Она обладает каким-то особым даром привлекать к делам музея интересных людей. Отсюда выставки «Дары В.И. Володина», «Дары Михаила Митряшкина и Елены Коротковой». Коллекционеры из Германии Якоб и Кенда Бар-Гера за свой счет привезли две выставки запрещенного искусства советского периода, которые они собирали, начиная с шестидесятых годов.
Может сложиться впечатление, что ее жизнь безоблачна и в работе всегда все удавалось. Однако приходилось получать и «шишки», порой совсем несправедливо. Так случилось с международной выставкой «Безумный двойник», посвященной авангарду 90-х годов. Чего только не писали тогда мои коллеги-журналисты, сколько ушатов грязи вылили на Аннэту Яковлевну Басс, принявшую эту эпатажную выставку. Хотя все знали, что выставку она даже не видела, т.к. находилась в больнице на операции. Но радости в ее работе было все равно больше. Я никогда не видела такого количества роз, как на ее семидесятилетнем юбилее. Казалось, друзья и почитатели скупили в этот день все цветы на всех рынках Самары. Это ли не признание? И что, на фоне этого моря любви, капли желчи злопыхателей?
Справедливости ради нужно признать, что ее ценили и награждали и в советское время, и сегодня. В 1975 году ее награждают орденом «Знак Почета», а в 1986 году она получает звание «Заслуженный работник культуры», в 1995 году становится Почетным гражданином города Самары. 12 июня 2002 года в День независимости в Екатерининском зале Кремля она получила из рук президента России Государственную премию в области литературы и искусства. Тогда она сказала президенту: «Приезжайте к нам в Самару», и, конечно, не думала, что президент приедет в Самару через два месяца и захочет посетить сельский музей. Это было ее любимое Ширяево и ее детище – дом-музей И.Е. Репина. Похоже, что скоро начнет осуществляться еще один ее проект, представленный на Ярмарку социальных и культурных проектов по направлению «Территория культуры» – «Музейно-туристический центр в историческом селе Ширяево на территории национального парка «Самарская Лука» совместно с г. Жигулевском. Аннэта Яковлевна Басс вернулась из Перми триумфатором: 200 тысяч рублей помогут заказать компьютерные копии картин из разных музеев, обновить экспозицию музея Репина, закончить реставрацию музея Ширяевца, а также провести «Самарский Барбизон» – фестиваль молодых художников на пленэре, в уникальном месте Жигулей, в Ширяево.
Впереди у Анэтты Яковлевны Басс много незавершенного. Кроме Ширяева, это реставрация и открытие филиала музея в особняке Шихобаловых («Дом с атлантами»), открытие музея-квартиры самарских художников Васильевых, издание научного каталога коллекции... В общем, работы полно, еще на одну жизнь хватит.
У нее два дома и одна семья. Один дом, где живет любимая дочь Наташа, унаследовавшая ее профессию, и прелестная «златовласка» – внучка Катя, второй дом – музей. Она очень гордится сотрудниками этого дома: они из разных поколений, но все хорошие специалисты. Музейщиком становятся на всю жизнь. Или не становятся вообще.
И сегодня Аннэта Яковлевна говорит: «Мне все интересно, мне каждый день интересно. Вот вошла сегодня в музей, а там ребята из 120-й школы, с Безымянки приехали на выставку английского графика Хогарта. Мне интересно, как они относятся к музею, любят ли бывать в музее. Мне радостно, что мы смогли выпустить книжку – каталог по выставке, мне радостно, что в музее есть то, что им нужно. Я люблю наш музей, люблю картины, ценю в каждом из наших сотрудников то, что в них есть хорошего, их любовь к музею».
Сегодня она думает так же, как много лет назад, когда начинала. Мне кажется, это и есть настоящее счастье. Счастье, которое она разделила со своим городом.
Автор: Наталия Михайлова