Был ли Ермак на Барбошиной поляне?
Областной журнал «Самара и Губерния», номер 4#2003 (июль)
Покоритель Сибири Ермак Тимофеевич принадлежит к плеяде знаменитых атаманов Жигулевской вольницы, навсегда вошедших в историю. Богдан Брязга, Богдан Барбоша, Матвей Мещеряк, Яков Михайлов, Черкас (Иван Александров), Никита Пан, Никита Ус, Савва Сазонов, Якуня Павлов, Иван Дуда, Первуша Зея, Нечай Шацкой и другие в большинстве принадлежали к одному легендарному поколению землепроходцев-странников, освоивших Сибирь и Дикое поле между Волгой, Яиком и Эмбой.
Большинство из атаманов известны нам только по прозвищам. Даже фамилия Ермака, которому в разное время установлено несколько памятников, доподлинно не известна, а есть только более или менее логичные версии. Многие имели прозвища – не потому, что тогдашний официоз считал повольников «воровскими» казаками, – а в духе народной традиции давать второе имя как в шутку, так и с целью избежать порчи и сглаза.
Само имя-прозвище Ермак имеет неясное происхождение. Наиболее вероятно и логично объяснение, которое можно найти у славянских историков, которые не касались личности землепроходца, но выстраивали интересную цепочку от имени Ерема – Ермек – Ермак.
У многих атаманов были свои станы на берегах Волги и ее притоков, однако розыском их местоположения еще никто из археологов серьезно не занимался.
Важно отметить, что Жигулевская вольница отличалась от Запорожской Сечи отсутствием бюрократии или так называемой старшины. Хорошо известно, что в Запорожской Сече было установлено немало управленческих должностей: атаман (коневой и куренной), есаул, судья, писарь, пушкарь (начальник артиллерии), довбыш (заведовал войсковыми литаврами), шафарей (сборщик на перевозах) и так далее. И казна Сечи пополнялась сбором с шинкарей и крамарей... Что объясняется относительной близостью сел и городков с оседлым населением. В жигулевской вольнице не было ни судей, ни писарей, ни школ... Никакой старшины. Атаманы, выборные и круг – вот все управление. Вольница больше походила на большую охотничью ватагу-артель или несколько ватаг, собранных в одном регионе.
Поскольку она – прямая наследница традиций северских и волжских ушкуйников. Отсутствие городов и изобилие зверя, птицы и ценной красной рыбы давало простор для богатого промысла, привлекало большое количество звероловов и ловцов рыбы с их устоявшимися традициями, полукочевым образом жизни и навыками выживания в условиях дикой природы.
Сведения о вольнице можно искать в источниках, написанных сторонними путешественниками (нередко поверхностных) и государственными чиновниками (нередко путаных и предвзятых, ибо писаны о враждебных «воровских» казаках), но по скудности материалов и они бесценны.
О давнем присутствии русских на Волге свидетельствуют многие путешествующие мусульманские писатели. Идриси свидетельствует: «Табаристанское (Каспийское) море преимущественно питается Русскою рекою, называемого Итилем». В десятом веке еще называли Волгу Славянской рекой и знали, что она течет «из области русских кривичей» (А.Я. Гаркави «Сказания мусульманских писателей о славянах и русских» 1870 г.). О духе северорусской сиромы оставил впечатление Ибн-Даста, писавший, что русы бросают новорожденному меч и приговаривают: «Не оставлю тебе в наследство никакого имущества, а будешь иметь то, что приобретешь себе этим мечом».
В исторической литературе последнего времени сложилось мнение, что славяне были хорошими моряками, но неважными наездниками. Однако австрийский дипломат С. Герберштейн отмечает виртуозную езду московитов во втором десятилетии шестнадцатого века, т.е. за полвека до начала активной деятельности Ермака и его сподвижников: «Они ездят верхом с сильно поджатыми ногами и весьма искусно пускают стрелы даже и тогда, когда бегут, и враг у них сзади». Более того, он отмечает своеобразные воинские приемы: «...Повод от узды у них в употреблении длинный и на конце прорезанный; они привязывают его к пальцу левой руки, чтобы можно было схватить лук и, натянув его, пустить в ход... и одновременно держат в руках узду, лук, саблю, стрелу и плеть, однако ловко и безо всякого затруднения умеют ими пользоваться». Другой автор, Петрей, записал следующее: «Лучшее удовольствие и развлечение у русских ездить и скакать верхом и стрелять из лука...» Солидарен с ними и Рейтенфельс: «Упражнением в верховой езде и стрельбе из лука они занимаются весьма усердно, так как это часто бывает им нужно... отдыхают... за игрою в разбойники или шашки».
Вернемся к вопросу, вынесенному в заготовок статьи: «Был ли Ермак на Барбошиной поляне?» Источники могут путать даты и детали, ибо часто записывались со слов свидетелей, иногда спустя десятки лет после событий, и опирались иной раз на мнение людей, не знавших азбуки, но по сути отражают ход событий.
Имена волжских атаманов из звездной плеяды часто встречаются в государственных бумагах. Так, в 1581 году повольники атаманов Ивана Кольцо, Богдана Барбоши, Никиты Пана захватили в дороге ногайское посольство с многочисленной охраной и вместе с ними боярина, посла русского В. Перепелицина. Считая по факту и по прежним призывам царских посланников, что Россия и орда в состоянии войны (телефонов и факсов еще не было), повольники перебили охрану, но послов отпустили. (Дела ногайские, №10, лист 258-261). Имена атаманов встречаются и ранее, в 1571 году, когда вольница захватила столицу ногайской орды Сарайчик. Отметим, взяла в тот же год, когда орда сожгла московские посады и вынудила Ивана Грозного эвакуироваться из Кремля.
Между 1571 и 1581 годами произошло знаменательное событие. В апреле 1579 года на Самарскую Луку, к Жигулевским горам пожаловали посланники от крупных промышленников Строгановых. Они привезли повольникам подарки, увлекательные рассказы о богатой Сибири и приглашение на службу.
По описаниям В. Донского, сделанным на основе рукописи «О взятии сибирской земли» и архива «Дела сибирские», известно следующее. На крутом волжском берегу круг атаманов с ватагами повольников собрался «думать думу важную с целью ума». На круге выступил атаман Ермак: «Слывя ворами, мы скоро не найдем убежища в земле нашей и, отринутые Богом, не узрим царства небесного; смоем пятно наше службою честною или смертью славною, последуем призванию честных мужей Строгановых».
Речь Ермака, скорее всего, записана со слов свидетелей и в обработке летописца, но общий настрой запись, без сомнений, отражала. Историческое решение было принято в знаменательном месте, часть повольников, по-видимому, отправилась к Строгановым на службу или, что называется, на разведку. Известно, что Строгановы не однажды направляли гонцов к казакам-повольникам, и еще в начале семидесятых годов они нанимали до тысячи «польских» (из Дикого поля) казаков для обороны Москвы от крымской орды. Теперь они убеждали их идти в Сибирь.
И позже Строгановы направляли посланцев на Волгу, около 1582 года. Вряд ли посланники ездили на Яик, до которого от Самарской Луки шесть дней пути (размеры всей русской земли средневековья считались в два месяца пути в оба направления). Ехать с подарками через степи, по которым рыскали шайки ордынцев, мало оправданно.
Летописец вспоминает, что знаменательный круг-вече произошел на крутом берегу возле устья реки Самара, то есть в черте нынешнего города Самара. Крутой берег здесь, на территории Сокольих гор, от Барбошиной поляны до урочища Вислый камень (овраг Подпольщиков) и менее крутой в продолжении возвышенности вплоть до холма, где сейчас Хлебная площадь (назовем его условно Самарский).
Ясно, что встреча атаманов произошла в черте города, но где именно? Для встречи повольников общим числом до тысячи требовалась достаточно обширная поляна, нам известна только одна такая поляна – Барбошина. Видимо, часть повольников прибыла на круг на ладьях, часть на конях. Самое удобное место для тех и других – также Барбошина поляна. К примеру, Самарский холм был окружен оврагами, неудобными для конных, а со стороны Волги продолжительный вязкий песчаник, да и поверхность холма песчаная...
С Барбошиной поляны отличный обзор на обе стороны волжского русла. Тут же глубокий овраг, не отсекающий от поля, но перпендикулярный Волге, тут много родников с питьевой водой и небольшая речушка-ручей. Глубокий овраг, крутой берег и вековой лес делали казачий круг незаметным и безопасным. В зарослях оврага просто укрыть легкие суда.
На Барбошиной поляне находился стан Богдана Барбоши. Как правило, такие станы оборудовались зимницами, шалашами, нередко острогами и секретами. Было где укрыться от непогоды.
В пользу Самарского холма говорит только река Самара, в дельте которой в случае опасности могла укрыться целая флотилия вольницы или уйти «на гребях» вверх по течению, что практиковалось. Нет надобности исключать возможность проведения круга в малоудобном месте, но это маловероятно.
Вопросы безопасности для гулевых повольников не последние. Стан Барбоши не случайно располагался в урочище, которое прозвали его именем. Без сомнения, здесь в разное время побывали все знаменитые атаманы. Самара может гордиться тем, что на ее территории произошло историческое событие, определившее развитие и судьбы России. И можно печалиться о том, что это ни одним памятником не отражено на ее улицах.
Автор: Евгений Бажанов