Самарские Афанасии Никитины

Областной журнал «Самара и Губерния», номер 4#2017 (декабрь)

Наверняка многим знакома история про купца тверского Никитина, ставшего первым европейцем (если строго основываться на письменных источниках), побывавшим в Индии и оставившим уникальные путевые заметки «Хожение за три моря». Произошло это в XV веке. Больше подобных историй о жителях Московского княжества/царства практически не известно.

А ведь свои Афанасии Никитины были и в Самаре ещё в первый век её существования. Обе истории произошли во второй половине XVII века, оба её героя были стрельцами, их приключения вместе вполне могли бы быть основой приключенческого исторического романа или кинофильма. Но вместо этого их истории неоднократно забывались и опять как бы воскресали...

Впервые два самарских стрельца вышли из забвения спустя 250 лет, в середине XX века. И случилось это благодаря... первому премьер-министру Индии Джавахарлалу Неру и Первому секретарю ЦК КПСС Никите Сергеевичу Хрущёву. В 1955 году Д. Неру впервые прибывает в СССР, а вскоре ответный визит совершает Н.С. Хрущев. Для СССР дружеские отношения с азиатской державой были необычайно важными. Во всех областях культуры и искусства начинается пропаганда индийской культуры, а в исторической науке – поиск «многовековых» связей Руси с индийским народом. Так, например, в 1958 году в СССР на широкий экран выходит художественный фильм «Хождение за три моря», рассказывающий о путешествии купца Никитина. И в этом же году выходит фундаментальный сборник архивных документов «Русско-индийские отношения в XVII веке». Издание было составлено в первую очередь из документов, хранящихся в фондах Центрального государственного архива древних актов (сейчас Российский государственный архив древних актов), где сконцентрированы древнейшие документы по истории нашей страны.

Значительная часть документов сборника была выявлена архивистами в фонде Посольского приказа, органа, ведавшего до петровских реформ отношениями Московского государства с иноземными народами. Именно здесь открылись истории двух самарских стрельцов, добиравшихся до Индии.

Для начала нельзя не сказать, а кем же были стрельцы? Этот полурегуляный род войск, относившийся к служилым людям «по прибору», появляется во времена Ивана Грозного во второй половине XVI века. Стрельцы, первыми в русском войске получившие единое обмундирование и вооружение, делились на полки, различавшиеся знамёнами и цветом униформы. Именно стрельцы, как правило, составляли первые гарнизоны новых крепостей, которые они же и ставили. Самара не была исключением, стрельцы составляли большую часть её гарнизона от основания до начала XVIII века. Их число постепенно возрастало с ростом города – от пары сотен при Г. Засекине до примерно шести сотен к началу петровских военных преобразований.

Стрельцы делились на пеших и конных, и по числу последних часто определяли силу гарнизона того или иного города или крепости. Конные стрельцы выполняли ещё одну важную для стрелецкого войска функцию – защита торговых караванов, сопровождение посольств, правительственных чиновников, казённых ценностей «для береженья».

Эти обязанности были и у наших героев. О первом из них, Максиме Яковлеве, известно очень мало. Согласно документам Посольского приказа, он побывал в плену в Индии. Видимо, его выкупили, как и многих других русских пленных. После возвращения служил стрельцом в самарском гарнизоне. В 1669 г. по распоряжению приказа Казанского дворца (военно-административный орган, управлявший с конца XVI в. поволжскими городами) был послан толмачом (переводчиком) «для толмачества индейского языку» с посольством Б.А. и С.И. Пазухиных в Бухару, Балх, Ургенч и Хиву, направленным для выкупа и возврата русских пленных и сбора сведений о государствах Средней Азии и Индии. Едва не погиб во время столкновения в Шемахе. В начале 1670-х гг. вернулся в Москву.

О втором стрельце, несмотря на опять же до обидного краткие сведения в описании его истории подьячими Посольского приказа, известно больше подробностей. В 1658 г. из Самары в Саратов в качестве конвоя царской казны была отправлена стрелецкая сотня. На обратном пути отряд был атакован калмыками хана Аюка-тайши и полностью разгромлен. Большинство стрельцов было убито, десяток раненых был взят в плен и увезён в калмыцкие улусы. Среди пленных был и совсем молодой Петр Треногин.

Оправившись от ран, в том же году Треногин был перевезён через каракумские пески в Хиву и продан в рабство «за 20 рублёв». Чтобы оценить много это или мало, приведём некоторые цены середины – второй половины XVII века.

В 1640-х гг. гладкоствольная пищаль – 6 р., нарезная пищаль – 8 р., карабин иностранного производства – 4,9 р., пара пистолетов – 7 р. 6 коп. Деликатесы в Москве в 1670-х гг.: головной сахар –4 р. 6 коп./пуд, длинный изюм –1 р./пуд, винные ягоды – 1 р. 80 коп./пуд, рис – 8-8,5 р./пуд, сушеный имбирь – 4 р./пуд, мускатный орех – 25 р./пуд, гвоздика – 48 р./пуд, корица отборная – 24 р./пуд.

Через некоторое время, примерно в середине 1660-х, пленник был перепродан ещё дальше, в Бухару, ставшую в последующем столетии классическим местом пребывания русских невольников в Средней Азии. Сколько прожил там Треногин – неизвестно. Примерно в конце 1660-х – начале 1670-х бухарский хан Абдул-Азин отправляет его с другими дарами (в том числе другими русскими рабами) за Гималаи в качестве подарка «индийскому хану».

В империи Великих Моголов, как тогда называлось Индийское государство, Треногин прожил 9 лет. Именно в это время, при правлении падишаха Аурангазеба империя достигает наибольших размеров в своей истории, но сотрясается от гражданских и религиозных войн. Знакомый с военным делом иноземец оказался весьма кстати при дворе. За успешную службу и большие познания Пётр в конце концов получил свободу. Снабжённый отпускной грамотой он возвратился в Бухару, где прожил 3 года, до середины 1680-х гг. И именно здесь полюбилась Петру «жонка казанская» Анна Никифоровна. Была ли она свободной или он её выкупил – неизвестно. Через некоторое время Треногин с супругой перебирается в Хиву.

Судя по всему, жилось Петру здесь весьма неплохо. Хорошо овладев местными наречиями и различными «рукомеслами», он, несомненно, пользовался уважением местных жителей. Между тем его странствия к тому времени продолжались уже более 30 лет, а память о Родине не угасала. И когда в 1689 г. хивинский хан задумал направить посольство в Москву, Треногин попросил посла взять с собой и его с женой. В итоге с посольскими людьми они добираются до «русского окна на Восток» – Астрахани, южной столицы Московского царства и самого интернационального в нём города (одних только индийцев с семьями здесь проживало несколько сотен). Отдохнув, Треногин отправляется вверх по Волге и добирается до Самары. Удивительно, но спустя 30 лет здесь ещё остались «сродники», которые помнили его и приняли на попечение жену Треногина. Сам же Пётр отправляется с посольством в Москву.

Вскоре о нём стало известно при дворе, что неудивительно, учитывая важность торговли с Востоком и Индией особенно. Вызванный в Посольский приказ Треногин рассказал о своих долголетних странствиях «по Бухарии и Индее». К сожалению, его рассказ был записан очень кратко, протокольно. Хотя нельзя исключать, что часть бумаг просто не сохранилась из-за многочисленных московских пожаров. В итоге Пётр поступает на службу и становится смотрителем в царском питомнике «за зверьми бобрами». Нет, не за теми бобрами, о которых вы могли подумать. Так на Руси называли тигров, с которыми Треногин, несомненно, мог научиться обращаться в Индии.

Такова история двух самарцев, побывавших в Индии ещё три с половиной века назад. О Петре Треногине вновь стало известно спустя столь долгий период уже в Куйбышеве, в начале 1960 г., когда на фоне широко пропагандировавшихся дружеских отношений с Индией в «Волжской коммуне» выходит заметка действительного члена географического общества СССР Г. Куриленко, который сведения о стрельце почерпнул всё из того же сборника архивных документов. Но спустя некоторое время имена самарских Никитиных вновь забылись и в очередной раз были возвращены из небытия профессором Самарского университета, доктором исторических наук Э.Л. Дубманом во время работы над Самарской энциклопедией.

Автор: Евгений Малинкин