Хотела Волга уйти...

Областной журнал «Самара и Губерния», номер 3#2013 (сентябрь)

Все знают, что наш город стоит на берегах рек Волга и Самара. Но не все знают, что так было не всегда...

Московский купец Фёдор Афанасьевич Котов в 1623 году совершил путешествие в Персию и оставил такую запись: «...город Самара стоит на луговой стороне, от Волги песок залёг, а город стар, рубленый, низок, и острог по тому же городовому месту. А под городом река Самара течёт из степи, устье под городом пало в Волгу...». Немецкий путешественник Адам Олеарий, тоже совершивший поездку по Волге, был точнее. Он писал, что город лежит в двух верстах от берега Волги, а река Самара своим главным течением вливается в неё лишь 30 верстами ниже.

Главный архитектор Куйбышева середины прошлого века, краевед Емельян Филимонович Гурьянов пришёл к выводу, что Волга в те времена протекала по Воложке, которую мы именуем Рождественской, а река Самара впадала в неё где-то в районе современного посёлка Гранный. Но видимо, были провидцами те, кто строил крепость Самару. Прошло несколько лет, и обе реки подошли к стенам города, что и предопределило его будущее.

Хлебная пристань Самары

С присоединением Астрахани к России Волга от истока до устья стала главной торговой дорогой страны. Заволжские степи начали осваивать переселенцы с верховий реки, центральных губерний, где был избыток рабочей силы. Свидетельства того давнего процесса и поныне сохранились в названиях некоторых наших сёл: Украинка, Тамбовка, Черниговка, Пензино, Малая Рязань и т.д. Новосёлы занялись продажей скота, которого в большом количестве пригоняли в Самару, cалотоплением. Но основная масса крестьян обратилась к землепашеству.

После отмены крепостного права за два с небольшим десятка лет посевные площади увеличились более чем в три раза, урожайность зерновых культур поднялась с 24 до 36 пудов с одной десятины. И на многие десятилетия сельское хозяйство стало основой экономики нашего края. А Самара – хлебной столицей Поволжья. К ней, стоящей на главном водном пути России, традиционно тяготели Бугульминский, Бузулукский уезды Оренбургской губернии, Николаевский и Новоузенский – Саратовской, Ставропольский – Симбирской, которые позднее и вошли в её состав. Везли в город хлеб и уральские казаки. Они давно знали дорогу в Самару. Сюда вёл возникший много лет назад скотопрогонный тракт, называемый Уральским.

В городе возникла крупнейшая хлебная пристань. П.В. Алабин писал, что она занимает «...первое и самое видное место на Волге». Подтверждение его правоты даёт статистика. В иные годы по осени в Самаре оставалось зимовать до 350 судов, чтобы по весне первым рейсом уйти с хлебом в Рыбинск. А В.И. Даль в «Толковом словаре живого великорусского языка» даёт такие примеры употребления слова «пристань»: «Одесса с торговой пристанью, Самара с хлебной пристанью». Это свидетельствует о том, что самарская пристань, с которой хлеб шёл в Петербург, страны Европы, была известна в России не только деловым кругам.

Хлебная торговля дала такой толчок развитию города, что его стали называть русским Чикаго, приволжским Орлеаном. Новый импульс роста придала Оренбургская железная дорога, которая прошла не через Казань, а через Самару, чего так добивался городской голова П.В. Алабин. Она пробудила интерес крупных нефтепромышленных фирм к нашему городу. Сначала Товарищество нефтяного производства «Бр. Нобель», а затем «Мазут» возводят на косе рек Волга и Самара, там, где находится сегодня речной порт, нефтяные баки. Город стал крупным перевалочным пунктом бакинской нефти и продуктов её переработки в Сибирь.

В Поджабном затоне зимовали пароходы этих обществ. Это может быть совпадением, но с 1884 года начался массовый перевод паровых котлов пароходов с дровяного отопления на нефтяное. Это была настоящая революция в технике. Пароходы сжигали такое огромное количество дров, что современники опасались за будущее приволжских лесов.

На жидкое отопление переходят новые предприятия города: мельницы Субботина, Торгового дома муромских купцов Зворыкиных, макаронная фабрика Кёницера, Жигулёвский пивоваренный завод, механический завод П.М. Журавлёва, который приступил к строительству судов. И тут основательно осложнить жизнь города вознамерилась Волга. Она решила вернуться в старое русло, Рождественскую Воложку.

«Побег» Волги

Её намерение горожане заметили не сразу, проявлялось поначалу оно не столь явно. Ещё Олеарий отмечал, что напротив Лысой горы есть «...посередине Волги мелкий скалистый грунт, которого русские опасаются». А краевед К.П. Головкин на карте 1855 года заметил, что в этом месте «...показан песок в виде расширяющегося к низу полуострова (на плане – как бы висящей капли)». На плане 1858 года К.П. Головкин уже находит песчаный остров напротив Барбашиной (Барбошиной) поляны. Он приходит к выводу, что пески образовались в 40-х или начале 50-х годов, стали постепенно расти и пускаться к городу.

6 июля 1883 года (главой города в это время был купец Пётр Семёнович Субботин) управа подготовила специальный доклад по косе и вынесла на рассмотрение думы. Гласные одобрили предложение обратиться в правительство с просьбой провести необходимые изыскания «...для исследования причин удаления течения реки Волги от прежнего русла и принятия соответствующих мер к направлению течения старым руслом».

Обращение не имело успеха. И тогда летом 1885 года гласный П.С. Субботин предлагает своим коллегам вторично обратиться в правительство, что и было сделано. На этот раз просьба была услышана. Казанский округ Министерства путей сообщения начал необходимые изыскания, которые продолжались несколько лет. К 1891 году они ещё не были завершены. Утверждать это позволяет вот что. В губернию пришёл голод. Правительство пошло на организацию общественных работ, чтобы дать людям заработок, выделило на эти цели большие деньги. Дума Самары предложила занять людей на мощении улиц и площадей, устройстве набережной Волги и гавани на реке Самаре для зимнего отстоя судов. О песчаной косе речи не шло.

А она между тем росла и росла. По данным К.П. Головкина, достигла дачи Аннаева в 1898 году. Более того, появилась новая коса на фарватере, примерно в семистах метрах от берега, образовав затон, тоже названный Аннаевским. Общая длина песка составила 6 вёрст.

Возможно, временное ослабление внимания к проблеме, занимавшей ранее умы гласных, было связано с ростом и ныне существующего напротив города острова Голодного у правого берега реки. Он сузил её фарватер, отбивал течение в сторону левобережных песков, размывая их.

Интересно, что в Самаре нашёлся человек, который увидел в песках не зло, а благо. В 1900 году купец Ермолай Иванович Елисеев просил городскую думу разрешить брать с косы бесплатно песок для выделки искусственных камней. Управа рекомендовала гласным дать согласие сроком на один год в виде опыта. Но думцы здраво рассудили, что ни один купец строить завод на один год не будет, и разрешили брать песок за символическую цену, ибо его труды помогут бороться с косой. Возможно, так и был заложен силикатный завод (современная улица Соколова), который на протяжении многих десятилетий обеспечивал новостройки города кирпичом.

Борьба с песками

Первые практические шаги по борьбе с песками государство предприняло только в 1906 году, когда в губернию снова пришёл голод. Специалисты Казанского округа Министерства путей сообщения пришли к выводу, что образование Аннаевских песков вызвано размывом берега возле села Выползово. И действительно, берег тут представлял собой излучину, которая отбивала течение к левому берегу, подвергая одновременно правый размыву. На его укрепление и строительство на Самарке новой бухты выделялось 350 тысяч рублей. Для общего руководства общественными работами был утверждён комитет, в состав которого вошли представители Казанского округа путей сообщения, Самарского биржевого комитета, Государственного контроля. Городская дума на заседании 6–11 сентября командировала в этот комитет члена городской управы Д.К. Мясникова и гласного П.Ф. Шишкина.

Общественные работы велись преимущественно на бухте. Но 1 февраля 1907 года было получено указание из округа срочно начать укрепление выползовского берега. Туда были переведены с бухты опытные рабочие с тачками и инструментом. Камень, приготовленный для бухты, с Барбашиной поляны стали увозить в Выползово, где работа, по мнению гласных, была бесполезна. В знак протеста П.Ф. Шишкин и представитель Биржевого комитета отказались от какого-либо участия в работах по укреплению берега Волги в районе села Выползово. Но следует признать, действия путейцев предотвратили первую попытку реки уйти в Рождественскую Воложку. Позиция же гласных была связана с тем, что они предлагали совершенно иной путь борьбы с продвижением песков к городу. Его изложил в брошюре городской инженер К.В. Богоявленский в 1900 году. Тот самый, что предложит построить гидроэлектростанцию в Жигулях. Он полагал, что надо прорыть в песках вдоль берега канал, вода которого станет размывать пески. И его предложение будет принято.

В 1908 году на Путиловском заводе были собраны землечерпальные машины «Волжская-23» и «Волжская-24». Это были первые отечественные землечерпалки для разработки тяжёлых грунтов. Казанский округ путей сообщения договорился с заводом провести испытания новой техники на Аннаевских песках. Власти Самары взялись обеспечить за свой счёт снабжение машин топливом.

9 октября самарский губернатор В.В. Якунин, депутаты Самарской городской думы, члены Биржевого комитета хлебом-солью встречали  министра путей сообщения Н.К. Шаффгаузен-Шенберг-Эк-Шауфуса. В сопровождении В.В. Якунина и инженера И.И. Ковзаня на казённом пароходе «Александр» высокий гость ездил на Аннаевскую косу смотреть работу машин Путиловского завода по прорытию канала в песках.

Надо полагать, испытания проходили не один летний сезон. Авторы книги «Речное судоходство в России», изданной в 1985 году, писали, что в эксплуатацию землечерпальные машины путиловцев вступили только в 1912 году.

27 мая 1909 года на повестку заседания Самарской городской думы вновь вынесен вопрос об уничтожении Аннаевских песков. За год они спустились вниз по течению реки ещё на 126 саженей. Реальная угроза, что они отрежут город от Волги, сохранялась. Начальник Казанского округа путей сообщения предложил построить дамбу, которая остановит ход песков к городу. Более того, дамба позволила бы ставить под её защиту на зимний отстой суда. Но его проект борьбы гласные сочли неэффективным, так как в новой бухте на Волге нет надобности, ибо большая бухта для зимней стоянки пароходов и барж строилась тогда на реке Самаре. Гласные пришли к необходимости вынести вопрос о мерах борьбы с Аннаевскими песками на рассмотрение Государственной Думы.

В 1911 году в губернии снова был плохой урожай хлеба. Государство выделило на борьбу с песками 300 тысяч рублей. Некоторые думцы выражали сомнение, что работы ручным способом дадут результат. Городской голова М.Д. Челышев не согласился: «Работы эти производить необходимо и можно без опасения. На месте предполагаемого канала уже были вырыты ямы, которые песком не занесло. Поэтому можно предполагать, что и канал останется цел до 1913 года, когда на Аннаевскую косу будет поставлена землечерпальная машина».

В том же году на высокой поверхности косы посадили ряды ивняка. Посадки принялись, но, как свидетельствует К.П. Головкин, «...их с каждым годом всё более заносило песком».

Ни внимание правительства, ни использование новейшей техники по борьбе с ними ощутимого результата не приносили ещё долгие годы. В 1914 году Самарская городская дума даже рассматривала вопрос о привлечении к прорытию Аннаевской косы немецких военнопленных.

Самара теряет хлебную пристань

Первая мировая, приход к власти большевиков, гражданская война, разруха, голод заставили забыть о нависшей над городом угрозе. В многолетнюю борьбу человека с песками включилась сама природа. В 1926 году случился очень большой паводок. Уровень воды был так высок, что под Сызранским мостом не могли проходить пароходы. А стремительное течение размыло Аннаевские пески. Это подтверждает небольшая книжечка П.А. Преображенского «Поездка по Волге. Самара – Царевщина – Ширяево», изданная в том же году. В ней дана карта Самары и её дачной местности. Песков на ней нет. Но они никуда не делись. Их просто снесло ниже по течению. Они образовали новый остров повыше Жигулёвского пивоваренного завода А.Ф. Вакано. А большую их часть течение разнесло вдоль всего городского берега. Глубина реки тут значительно уменьшилась. К пристаням не могли подходить пароходы. Донные пески направляли течение реки в протоку, отделяющую Рождественский остров от Поджабного. На этот раз Волга вознамерилась уйти в Рождественскую Воложку прямо напротив города.

В 1928 году ежемесячный планово-экономический журнал Самарской губернской плановой комиссии привёл статистические данные о состоянии самарских пристаней. До революции их причальная стенка имела длину около 12 километров при гарантированных глубинах более двух метров. Аннаевские пески занесли подходы к лесной, нефтяной пристаням, буксирно-сухогрузной. Существенно уменьшалась длина причальной линии для товарно-пассажирских судов, подходы к которой постоянно приходилось разрабатывать землечерпальными машинами. Практически потеряна была хлебная пристань, куда с 1921 года перенесли все операции с нефтяными грузами.

Задача – удержать русло Волги

Надо отдать должное самарским специалистам. Они изучили результаты изысканий, которые провёл в 1889 году профессор Богуславский, работы по укреплению берега в районе села Выползово и уменьшению стока воды в Рождественскую Воложку. В 1907 году вход в неё закрыли и пески, но Волга пробила путь к ней напротив городских пристаней. Протока в межень между островами Рождественский и Поджабный уже не пересыхала, становилась глубже и шире. В 1926 году новое для Самары явление исследовала инженерно-гидрологическая станция НКПС под руководством Н.Н. Жуковского. 4 апреля следующего года состоялся его доклад на техническом совещании при Управлении внутренних водных путей Волжского бассейна. Профессор предложил перекрыть протоку, провести лесонасаждения на стрелке Самары и Волги, а также ряд других мер, способных отвести беду от пристаней Самары. В мае 1929 года был принят пятилетний план народнохозяйственного развития Средне-Волжской области. В нём указывалось, что «...наблюдающееся отклонение главного русла Волги в сторону от Самары грозит ослабить значение этого транспортного узла». Поэтому, кроме углубления русла, одной из первоочерёдных работ ставилась задача удержания «русла Волги у Самары».

Первоначально речники попытались завалить протоку дубовыми кряжами, но успеха не имели. В марте 1929 года в газету «Средне-Волжская коммуна» поступило предложение затопить в проране четыре баржи с камнями. Но специалисты ответили, что в этом году намечается начать работы по укреплению левого берега прорана камнем и сооружению самой дамбы. Через полтора-два года все работы будут завершены. И действительно, в 1931 году протоку, получившую название Прорана, перекрыли каменной дамбой. Это увеличило сток и скорость течения воды у города. Так была отведена беда, которая могла осложнить работу предприятий города, имевших водозаборы на Волге.

Остатки гидротехнических сооружений тех лет можно увидеть и сегодня в районе села Выползово, где часть берега укреплена бутовым камнем. Много его и на дне реки. В середине восьмидесятых годов я попытался там порыбачить. Но течение было столь сильным, что валило лодку набок. Решил сняться с якорей, но не тут-то было. Они столь основательно зацепились за камни, что их не удалось сдёрнуть даже с помощью тридцатисильного мотора «Вихрь». Пришлось обрезать фалы.

По словам бывшего капитана-наставника Самарского речного порта В.Ф. Золотенкова, дамба через Проран частично была разобрана со стороны одноимённого посёлка в конце сороковых или начале пятидесятых годов. Пассажирские суда не стали огибать остров Поджабный, а пошли напрямую в село Рождествено. Со стороны Рождественского острова несколько десятков метров дамбы сохранилось. Она ушла под воду с заполнением Саратовского водохранилища.

Вот таков был финал «укрощения» Волги, пытавшейся уйти от Самары в своё старое русло. Надо полагать, возведение каскада ГЭС уже не позволит реке вести себя столь своенравно.

Автор: Владимир Казарин