Алло, слушаю вас!

Привокзальная площадь шумна и говорлива, словно колхозный рынок. Снуют такси. Светофоры подмигивают своими разноцветными глазами, без устали дирижируют потоками прохожих и машин. Как корабельные склянки, позванивают трамваи.

“Не на вокзале же ночевать!” - Николай встал с чемодана и взглянул на часы: половина восьмого.

У входа в подземный тоннель в ожидании электрички собралась группа парней и девушек с рюкзаками и гитарами. Глядя на них, Николай представил, как завтра он со своим другом детства Игорем отправится в отпуск в Пятигорск.

В прошлом году, плавая по Волге, они заново для себя открыли Родину, ее величие и простор. Тогда и решили отпуска проводить вместе.

Друзья жили в разных городах, переписывались, часто навещали друг друга. Игорь был холост, а Николай мужественно испивал чашу семейной жизни.

Впрочем, это уже в прошлом. Ира и Николай поженились на третьем курсе университета. После пятого - развелись. Первое время были по-студенчески счастливы. Ни шумная многолюдность общежития, ни прочая бытовая неустроенность не мешали им быть друг для друга богом и богиней.

Но вскоре будто черная кошка пробежала между ними. По всякому ничтожному поводу стали ссориться, потом долго дулись один на другого, словно повздорившие дети. Последний раз виделись, когда Николай уезжал в Тюмень. “Спасибо, и тебе счастья желаю”, - торопливо и внешне спокойно сказал Николай, а у самого кошки на сердце заскребли.

В нем что-то внутри перевернулось. Глупые ссоры, мелкие обиды, развод - всё это показалось ненастоящим, нереальным, а действительным было то, что перед ним двумя ступеньками выше стоит его любимая Иринушка, как он называл ее в счастливые минуты их жизни, и, кусая губы, чтобы не разреветься, жадно смотрит, нет, не смотрит - сжигает, испепеляет его своими темными глазищами. Шагни он вверх по ступенькам, проведи рукой по ее пышным, соломенного цвета волосам, и вновь его жизнь озвучится, приобретет стройность и гармонию. Но тяжелый груз горьких обид будто сковал его ноги.

Потом пути их разошлись окончательно. Ирина, завершив учебу заочно, вернулась в свой город.

Шумная компания молодежи оживилась, рюкзаки заняли привычное место за плечами, гитары взяты наперевес, и вся группа гурьбой двинулась на перрон. Подождав, пока освободится один из телефонов-автоматов, Николай снова набрал номер.

- Алло, слушаю вас!

Молодому человеку почудилось, будто по нему от головы до пят прокатилась легкая теплая волна. Ответил женский голос, но какой голос!

- Говорите же, я вас слушаю! - терпеливо, но настойчиво повторила она.

- Простите, кажется, я ошибся. Меня неисправный телефон привел к вам в гости, - наконец собрался с мыслями Николай. - Понимаете, звоню другу, а попал к вам.

И он назвал номер, который набирал. Трубка засмеялась восхитительным смехом.

- Вы случайно не из бани? Не провожали своего друга, как в популярном фильме? - женщина произнесла это, все еще смеясь.

- В бане не был, но здесь я гость, это точно.

Николай, волнуясь, рассказал о цели своего приезда, говорил тепло и просто об Игоре, об их дружбе.

Женщина слушала не переб

ивая. Было такое ощущение, что Николай разговаривает со знакомым, близким человеком. Собеседница вдруг вздохнула:

- По-доброму завидую, что у вас есть такой замечательный друг. Даже расстояние не мешает вашему общению. У меня нет такого друга, - голос в трубке словно понизился на один тон.

- Вы не замужем?

- Была.

Николай ощутил внезапно, что видит глаза женщины, ее, почему-то казалось ему, большие глаза, минуту назад щедро источавшие лукавые смешливые огоньки, а сейчас вдруг потухшие, печальные, хранившие в своей бездне что-то ностальгически невысказанное.

Но ведь это же глаза Ирины - коричневые, огромные в пол-лица. Вот они, чертовски искрящиеся от счастья, когда они вдвоем остались в пустом общежитии, когда Николай подхватил ее на руки и, задевая локтями спинки коек, закружил в бешеном вихре.

Вот они, удивительно просветленные, чистые, как первозданный родник, к которому не припадали ничьи уста, сияют лучезарно, а он, опьяненный ее ласками и любовью, беззвучно шелестит ее золотыми волосами и вдыхает их несказанный аромат.

Вот они, любимые глаза, в последнюю их встречу - печальные и холодные, словно заиндевевшее окно в морозную ночь, боязливо ждущие чего-то: или продолжения счастья, или окончательного ухода его.

И голос - низкий, грудной, тихий...

“Ну что ж, счастливого пути”.

Чем-то голос в трубке неуловимо напоминал голос Иры. Чем?

Что у них общего? Не сняла же трубку его бывшая жена, с которой он уже три года не разговаривал.

Вызвав мысленно образ Ирины, Николай теперь невольно сравнивал ее со своей собеседницей: “Что-то в них есть родственное. Что?”

Первые семейные неурядицы у него с Ириной начались из-за подруг. Их у нее было великое множество, и они отнимали у нее много времени. Николай часто оставался без обеда и ужина.

- Мы с вами друзья по одиночеству, - сказал Николай. - Правда, я тоже был женат, но несколько лет назад мы расстались. Разные мы с ней. Во всяком случае, так нам казалось.

- Сожалеете, что это случилось?

- Пожалуй. Совсем молодые тогда были, погорячились, никто уступать не хотел. Нами упрямство руководило. А ведь какая любовь была! Да и прошла ли она?

Николай умолк. Ему показались неуместными слова, сказанные невпопад, нетактичные по отношению к женщине.

“Вот сейчас она извинится, сошлется на занятость и положит трубку, - размышлял Николай, - и навсегда исчезнет это ощущение легкости и теплоты. Не услышу я более этого грудного, будто до боли знакомого голоса, только вспомнится когда-нибудь, не сон ли я видел. И дернул меня черт исповедаться перед ней!”

Женщина тоже молчала, казалось, мыслила, как выйти из щекотливого положения, в которое поставил ее невидимый собеседник, и вдруг, словно продолжая мысль Николая, грустно произнесла:

- Так часто бывает... Со многими... И любовь остается, а семья рушится, счастье гибнет безвозвратно.

А когда успокоишься, трезво оценишь случившееся, прозреешь - поезд уже ушел.

- И вы тоже...

- Да, и я поспешила порвать с любимым человеком. Когда опомнилась, когда гордыню сменил рассудок, было поздно.

Голос женщины стал печальным и едва слышным. Только теперь, только очнувшись, Николай ощутил под ногами засоренный пол телефонной будки.

Он, конечно же, часто задумывался над тем, что произошло между ним и Ириной. Он не считал это катастрофой, но жизнь его тем не менее круто изменилась. Он будто потерял главный ориентир, на который держал курс.

Его мечты, раньше такие возвышенные, объемные и стремительные, вдруг удивительным образом утратили свой размах, потеряли высоту и окрыленность.

Винил ли себя Николай в разводе?

И да и нет. Иногда думал: прояви он тогда больше такта, понимания, все было бы по-другому. Но в следующую минуту иные мысли будоражили сознание: а почему она, Ирина, была столь бескомпромиссной и упрямой?

В итоге он оправдывал себя: “Нет, не я один виноват в случившемся!”

Снова женщина заставила его реально осмыслить, как мимолетно было его счастье. И как мало он боролся за него. Стало мучительно больно и обидно, что   самое лучшее, что самое светлое прошло мимо, лишь обдав его своим жарким дыханием.

Николаю казалось, что три года назад он встретил счастье со свободными руками и ногами, но с затуманенной головой.

А сейчас все наоборот: он как стреконь, а сознание ясно. Счастье его слегка коснулось и ушло, а путы мешают.

Как стала для него понятна неоспоримая истина, что счастьем надо дорожить. А сколь расточителен он был раньше? Любовь светила ему настолько ярко, что в ее сверкающем ореоле он не пытался рассмотреть обычных взаимоотношений супругов, извечный круг семейных обязанностей, именуемых прозой жизни.

Собственно, можно разыскать Иру, можно объяснить ей всё, что мучительно передумал за эти годы, наконец, начать все сначала... Но возможность ее вторичного замужества и гордый отказ останавливали Николая.

- Значит, по-вашему, в не-счастливой семейной жизни виноваты только двое? - спросил он.

- Да. В большинстве случаев виноваты мы с вами и такие, как мы, - горячо произнесла женщина.

Возле телефона-автомата собралась нахмуренная очередь. Николай сказал незнакомке, что не хотел бы, чтобы ее милый голос остался только приятным воспоминанием.

- Хорошо, - сказала она, - пока ваш друг вернется домой, давайте встретимся и закончим наш разговор. Мне тоже очень любопытно взглянуть на собеседника, к тому же друга по несчастью. Город хорошо знаете?

И, не дождавшись ответа, видимо, вспомнив, как он говорил, что часто сюда приезжает, назначила место и время свидания.

- Я буду в джинсах и голубой майке, сумочка тоже голубая. Вы меня не пропустите.

- Как вас зовут? - спросил Николай. Но женщина уже положила трубку.

К булочной, где условились встретиться, Николай явился намного раньше назначенного времени. Минуты текли медленно, особенно те, которые отсчитывают опоздание. Их набралось уже около десяти. Николай проглядел глаза, беспрестанно вертя головой.

“А если не придет? - думал он. - Вдруг решила пошутить?”

- Коля! Ты! Что ты делаешь в этом городе?

Оглянувшись, Николай от неожиданности потерял дар речи, перед ним стояла женщина (самая красивая в мире!) в синих джинсах, волнительно облегающих ее стройные длинные ноги, и голубой майке. Ее соломенного цвета волосы были прихвачены заколкой на затылке, обнажая тонкую, как у балерины, шею. А глаза, ее огромные коричневые в пол-лица, ошалело-счастливо взирали на бывшего мужа и словно спрашивали: “Что же это такое? Не сон ли? Не сказка ли?”

Автор: Елена Маргина