Фермеры на страже продовольственной безопасности

Областной журнал «Самара и Губерния», номер 3#2012 (сентябрь)

В начале 90-х слово «фермер» в России по популярности шло в одном ряду с другими модными иностранными словами, обозначавшими реалии новой рыночной экономики. Вот только далеко не все фермеры смогли пережить ту эпоху. Остались только самые первые из них – те, кто занялся этим делом осознанно и профессионально. К старожилам фермерства Пестравского района и всей области, безусловно, относится и Николай Иванович Гераськин, хозяйство которого в этом году отметило 20-летний юбилей.

С&Г: Николай Иванович, расскажите о появлении и развитии вашего хозяйства.

Николай Гераськин: После принятия в ноябре 1990 года Закона РСФСР «О крестьянском (фермерском) хозяйстве» я в числе первых потенциальных фермеров написал заявление в районную администрацию о выделении земли. Однако надо понимать, что тогда ещё был СССР, колхозы, совхозы и дефицит свободных земель. Обещали сообщить, когда появится земля. Лишь в начале 1992 года мне был выделен участок на территории колхоза «Серп и Молот» площадью 41,9 га. Я сразу же уволился с основной работы и стал главой крестьянско-фермерского хозяйства. Надо сказать, что по профессии я механик, но жизнь обогатила опытом и в агрономии, и в других смежных областях. В Пестравке проработал более 8 лет в «Агропромхимии» старшим инженером-технологом.

В феврале 1992 года моё хозяйство было зарегистрировано, и уже весной я провёл первую посевную. Собрал урожай, без проблем сдал его на Пестравский хлебоприёмный пункт по хорошей цене, и уже на следующий день все деньги были перечислены на мой расчётный счёт. Роскошь по нынешним временам. Вообще, я считаю 1990–1992 годы самыми благоприятными для российского фермерства. А первых фермеров – лучшими знатоками своего дела.

С&Г: Почему? Ведь в то время и рыночные отношения ещё не успели по-настоящему вступить в силу?

Н.Г.: В этом и кроется причина. Позднее почти все элеваторы и хлебоприёмные пункты области перешли в частную собственность, появились перекупщики, начался бардак с реализацией продукции и с закупочными ценами, который продолжается до сих пор.

А что происходило в середине 90-х годов с кредитованием сельхозпроизводителей! При том, что у большинства хозяйств техника была старая, не было современных помещений, то есть отсутствовала нормальная залоговая база, кредиты на посевную всё равно выдавались, причём кредиты немалые, но и с немалыми откатами. Естественно, в таких условиях пошло уничтожение хозяйств, колхозов и совхозов. Они были вынуждены резать скот, чтобы погашать долги, из них выжимали деньги, банкротили.

Если вы помните, была такая областная программа по созданию МТС. По всем районам на базе крупных сельхозпредприятий и КФХ создавали машинно-тракторные станции. Но потом всю технику и лучших механизаторов сконцентрировали в Кинеле. И они успешно зарабатывали на уборке зерновых в Краснодарском крае. Где сейчас эта МТС? Что стало с десятками и сотнями новеньких американских комбайнов, приобретённых на бюджетные деньги?

Где нет хозяина, там нет прогресса. Почему исчезли колхозы? Потому что ни один руководитель не отвечал своим имуществом перед колхозниками. Так на любом уровне. Руководитель, как правило, работает на себя, а собственнику интересен успех дела, причём успех не сиюминутный. Я уже не говорю про такие забытые понятия, как родина, душа, совесть.

Первые фермеры были самые лучшие, потому что они занялись этим делом осознанно. А уже потом, глядя на них, на волне рыночных преобразований в фермерство ринулась в погоне за лёгким заработком целая толпа людей, не привыкших много и каждодневно работать. Именно эти люди окончательно развалили колхозы и совхозы, поскольку всеми правдами и неправдами пытались жить за их счёт – покупали, что называется, «за бутылку» рабочую силу, использовали колхозные средства производства, технику, семена. Логично, что как только колхозов не стало, те «фермеры» тоже в большинстве исчезли. В 1995 году у нас в районе по списку было 102 крестьянско-фермерских хозяйства. Сегодня из них осталось всего 18 хозяйств. И большинство – именно те самые первые фермеры.

С&Г: Как же ваше хозяйство пережило 90-е годы?

Н.Г.: Я по натуре человек осторожный. Привык всё рассчитывать наперёд и надеяться на собственные силы. А что прикажете делать, если нас, первых фермеров, зарегистрировали с небольшим клочком земли и пустили в свободное плавание? Ни имущества, ни помещений, ни техники, ни денег за нами не числилось.

После первого урожая я взял кредит, приобрёл автомобиль ЗИЛ, который служит до сих пор. Осенью следующего 1993 года за счёт тех же 41,9 га земли я рассчитался по кредиту, и у меня ещё остались деньги, чтобы прожить. С тех пор и до недавнего времени я кредиты не брал. Держал поросят, телят, коров. Выращивал, продавал. Купил старенькие трактора и комбайн. Так понемногу, собственными трудом росли и развивались.

Все трудности этого развития я прошёл. Первое время приходилось располагаться под открытым небом вроде цыганского табора. Сейчас у нас есть просторная отапливаемая база, где можно на зиму разместить технику. Далеко не во всех хозяйствах есть такие помещения. Поэтому в основном все приступают к ремонту техники весной, когда начинает греть солнце. У меня же к началу весны вся техника полностью готова к посевной. Именно поэтому мы все полевые работы выполняем в срок, ритмично, без авралов, а это залог их качества, а значит, и хорошего урожая.

С&Г: Сколько у вас сегодня земли, и что вы на ней выращиваете?

Н.Г.: В настоящее время мы обрабатываем около 570 га земли. Из них в собственности – чуть более 7%, остальное – в аренде. Выращиваем традиционные культуры: пшеницу, ячмень, рожь, подсолнечник, кукурузу. Урожайность озимой пшеницы в этом году 12,5 ц/га, ржи – 25 ц/га, ячменя – 16,5 ц/га. В своей работе мы ориентируемся также на потребности населения, то есть на обеспечение кормами частных подсобных хозяйств.

Земли, конечно, не хватает. Для нашего хозяйства оптимальным было бы удвоить обрабатываемые площади. Хотя надо сказать, что основную часть земель – более 400 га – мы получили через фонд перераспределения пять лет назад, когда перестал существовать колхоз «Серп и Молот». После этого появилась возможность взять в кредит технику – новый комбайн, сеялки. Этим наши потребности, конечно, не исчерпываются, ведь большая часть техники служит уже по 20-25 лет. Однако новые кредиты я просто не потяну.

Весь наш коллектив – я и двое рабочих из Михайло-Овсянки. Ребята опытные, надёжные. Один работает со мной уже шесть лет, другой – четыре. Жена готовит обеды на всех. Со всей работой справляемся. Живём как одна семья.

С&Г: Как вы видите перспективы российского фермерства?

Н.Г.: В настоящее время сложилась интересная система, когда плана нет, но сверху всё равно дают указания, сколько земли я должен засевать. Однако потом никто не может сказать, что делать с убранным урожаем. Раньше я сдал бы его на государственный элеватор по нормальной стабильной цене. И сам мог бы купить горючее, запчасти, технику. Сегодня же созданы такие условия, что многие хозяйства просто вынуждены идти с протянутой рукой к государству.

Фермерские хозяйства как субъект экономики вообще повисли в воздухе. В 2003 году президент России Владимир Путин подписал новый федеральный закон «О крестьянском (фермерском) хозяйстве». Эти хозяйства приравнены к индивидуальному предпринимателю – физическому лицу. Членами фермерского хозяйства могут быть родственники фермера и не более пяти человек работников, не связанных родством с главой хозяйства. Нас искусственно ограничили в росте. Потому что где же найти столько родственников?

Между тем все наши руководители предпочитают иметь дело с большим бизнесом, крупными компаниями. Нам же предоставляют право «барахтаться» самим. Но ведь любая река начинается с капель и ручейков. Так и сельское хозяйство начинается с малого.

Мне не нравится, когда чиновники называют нас модным словом «агробизнес». Они забывают, что у всех сельхозпроизводителей была и есть стратегическая цель – продовольственная безопасность государства. И когда власти не на словах, а на деле будут это учитывать, тогда у нас будет животноводство, будут нормальные продукты, а не китайская мутированная соя и пальмовое масло. Тогда сотрудничество с государством будет приносить реальный эффект, а не головную боль. Пока же мы вынуждены надеяться, в первую очередь, на себя.

Автор: Алексей Сергушкин