Василий Давудович Ирзабеков – профессиональный филолог, за плечами которого – многолетний опыт преподавательской деятельности. Азербайджанец по происхождению, коренной бакинец, на протяжении своей жизни он проповедует русское слово, русский язык. Трудясь на ниве литературного творчества, проводит беседы с читателями, на духовно-просветительских конференциях читает лекции, в течение десяти лет возглавляет Православный центр во имя святителя Луки (Войно-Ясенецкого), является литературным редактором журнала «Переправа», теле- и радиоведущим.

Василий Ирзабеков

Лингвистические открытия, жизненные наблюдения и авторские суждения собраны в его первой книге «Тайна русского слова. Заметки нерусского человека», которая на протяжении уже нескольких лет пользуется широкой популярностью: за четыре года бестcеллер был издан восемь раз. На страницах книги Василий Ирзабеков поднимает проблему сохранения русского языка, который в современной действительности находится под угрозой искажения, «омерщвления» и потери высокого Божественного предназначения. По мнению писателя-публициста, ключ к пониманию русского языка нужно искать в том, что все исконно русские слова наполнены христианским смыслом. О своих размышлениях и событиях жизни автор рассказал в беседе-интервью, записанном для Областного журнала «Самара и Губерния».

С&Г: Василий Давудович, в чём, на Ваш взгляд, заключается особенность русского языка?

Есть язык, он сохраняется в творениях Пушкина, Лермонтова, Достоевского, Толстого, и есть носители этого языка. Прежде надо понять, что урон наносим не языку, а сами себе. Бог есть Слово. Бог поругаем не бывает. Искажая слова, деградируем мы, а не язык, урон нам наносится. Понижая свою речь, мы понижаем уровень нашей души, мы её примитивизируем. Она становится груба, неинтересна, примитивна.

Удивительное объяснение слову «человек» я нашёл в «Славянорусском корнеслове» Александра Семёновича Шишкова, который возводит его этимологию к понятию «слово»: слово – словек – цловек – чловек – человек. Таким образом, утверждается, что Слово – это прежде всего имя Самого Бога! Вспомним первые строки Евангелия от Иоанна: «В начале было Слово, и Слово было у Бога, и Слово было Бог» (Ин. 1, 1-3). К этой жизни всех призвал Христос. Господь прожил чуть более тридцати трёх лет земной жизни. Из них три с половиной года проповедовал Евангелие – благую весть. И, казалось бы, Он должен был «завалить» людей молитвами. За всё своё земное пребывание Господь дал всего одну молитву – «Отче наш», поэтому её называют Господней молитвой.

Когда я в 42 года сознательно принимал христианскую православную веру, а совершить такой переход из ислама – всегда непросто, ко всему относился очень серьёзно: все знания жадно впитывал, всё пропускал через себя.

Во-первых, меня поразило то, что всего одна молитва дана. И я подумал, что если Господь завещал нам всего одну молитву, то она многогранна, а таковой она и является, потому что в этой молитве, обратите внимание, всё заложено. «Отче наш», то есть Господь нам как бы говорит: «Когда вы хотите обратиться ко мне, то вы должны сказать: «Отче», то есть Бог, говорит каждому из нас, что он нам – отец, а мы – его дети.

Ни в одной религии мира и близко этого нет. В лучшем случае, «ты – песчинка, прах под стопою Всевышнего», а тут Бог говорит: «Вы – друзья мои, если исполняете заповеди мои». Представляете, Кто с нами говорит, что ты нам друг? – Бог нам говорит! Апостол вторит: «Отныне не раб, но сын», то есть нас призывают к Божественному достоинству.

Например, я часто обращаюсь к некоторым людям со словом «господин», мне очень нравится обращение: «Господа». В этих словах – божественная суть, их происхождение. А когда-то у нас было в ходу хамское выражение: «Господа в Париже». В общем, да, господа во множестве оказались в Париже, но дело не в этом. Вот Козьма Прутков призывает: «Зри в корень». Слово «господин» – это ответ на вопрос: «Ты чей?» – «Господень». Я – Господень: хожу в храм, участвую в общем богослужении, причащаюсь. А у многих «господин» – карикатурное понятие – тот, кто стоит руки в боки, «я – господин!» Ничего подобного! Ты попросту хам, раз так себя ведёшь.

«Господин» потому, что и Адам был задуман как господин. Господь создаёт мир видимый и невидимый, сотворяет человека и животных, и всё вокруг. Разве Он не мог назвать животных сам? Что это такое для Бога, сотворившего Вселенную! Но Он поручает это Адаму. Почему? Есть такой момент: когда мы что-то когда-то называем, то это только хозяин может назвать. Когда рождается ребёнок, кто его называет? Родители, потому что он им принадлежит. Так и Адам называл всё, чтобы в себе всё усыновить. Дача имени – есть символ власти. Поэтому Господь даёт нам это имя удивительное «словек». И это только в русском языке есть – «словек-человек».

С&Г: Расскажите, как Вы совершили духовный переход от ислама к христианству?

Я бы не назвал это переходом, потому что это не был единый процесс, который можно было бы в течение одного года осуществить, он произошёл естественно. Когда я был ребёнком, у меня был дядя – врач (покойный ныне). Он первый со мной заговорил о Христе, причём был хорошим кардиологом, и рассуждал так: «Ты знаешь, какая это интересная религия, там человек, когда его что-то мучает – мысли о некрасивых поступках, грехах, он приходит к священнику и рассказывает об этом, и тогда его прощают». И, как врач, добавлял: «Знаешь, какая это терапия! Человек облегчает своё сердце, ведь стрессы, инфаркты случаются из-за того, что человек всё время копит в себе чувство вины, причём может не показывать это. Но это гложет его изнутри, разрушает, приводит к неврозам, инфарктам и прочему. Ведь человек – такое существо, грешное, и все мы грешим». Дядя мой, как и все мужчины в нашем роду, был кадровым офицером, участником войны, и был наделён христианской душой, но до храма не дошёл...

И конечно же, мне помог Достоевский. С рождения для меня русский язык был родным, потому что я воспитывался в семье, где все хорошо говорили по-русски. Я жил в семье отца – родители рано развелись. Дед окончил гимназию, потом преподавал в русской гимназии в Aзербайджане. Его отец, мой прадед, был востоковедом, я его очень люблю, притом что никогда не видел. Высшее образование прадед получил в Санкт-Петербурге, в университете, и потом был главным переводчиком наместника царя в Туркестане. Он дослужился до чина надворного советника, после чего ушёл в отставку и совершил хадж в Мекку. А близким своим сказал, что своей преданной, честной службой русскому царю нанёс большой урон исламскому миру, и поехал замаливать грехи. Он был честным человеком. У нас даже дома хранилась книга, которую впоследствии мой дед, его сын, передал в музей истории Азербайджана, – большая, огромная книга, с медными застёжками, очень тяжёлая. Последний русский царь-мученик надписал её моему прадеду, когда тот уходил в отставку: «За верную преданную службу», – поблагодарил собственноручно. Так что мы связаны с царём через прадеда. И всегда в нашей семье, даже в советское время, чтили и жалели русского царя. Я знал об этом ещё ребенком.

С&Г: Вы рассказали о том, что русский язык для Вас является родным. А как же обстоит дело с тюркскими корнями, какое значение в своей жизни Вы придаёте азербайджанскому языку, существует ли глубинное родство двух культур?

Да, русский язык для меня – родной, азербайджанский язык для меня – национальный, и это не одно и то же, мне часто задают этот вопрос. Через литературу, устное творчество – пословицы и поговорки, я открыл для себя подлинную историю азербайджанского народа. Азербайджанский язык уходит от меня, и это очень больно. Как могу, пытаюсь его удержать. Несколько лет назад, в Москве, меня нашёл друг детства, и я так радуюсь, когда он время от времени звонит, поскольку могу с ним немножко по-азербайджански поговорить, ведь нельзя, чтобы язык «уходил». Японцы говорят: «Если человек знает два языка, это уже два человека». А вот как различить, какой родной, а какой нет? Есть полиглоты, вот счастливые люди! Владимир Иванович Даль как-то изрёк: «На каком языке мыслишь, той нации ты и есть». Думаю, он не совсем прав, на самом деле. Потому как мыслить – это сознательное действие человека. И здесь возможно лукавство, можно притвориться – ведь как разведчики делают: они принимают личину другого человека, другой нации.

Или ещё такой пример приведу – «Семнадцать мгновений весны» – для меня это вначале была книга, а для многих – известный фильм. Каким умницей был Юлиан Семёнов, каким тонким психологом! Если помните, там есть момент, когда Штирлиц едет по Берлину, уже весна 45-го, город бомбят союзники, и он видит, как немецкие солдаты подметают улицу. В машине никого нет, Штирлиц один, на самом деле он – Максим Максимович Исаев, русский человек, и звучит его внутренний монолог, в котором есть слова: «Как мы, немцы, любим наводить порядок». И через секунду сам ужаснулся этой мысли, потому что понял, что же с ним произошло! Что, разве он немец?! Нет, он абсолютно русский человек. Можно притворяться, можно походку изменить, можно почерк поменять. Для себя я вывел очень интересную вещь: тот язык, на котором ты разговариваешь во сне, – это твой родной, потому что с подсознанием невозможно договориться, а во сне сознание угасает. Родной язык тот, на котором ты кричишь в минуту опасности, в минуты сильной боли, когда, пусть на миг, затмевается сознание. И снова Юлиан Семёнов, та же книга. Вспомните эпизод, когда Штирлиц говорит русской радистке Кате Козловой, которая готовилась рожать: «Катя, ты, когда будешь рожать, будешь кричать «мамочка» по-рязански». Это очень важно. Ведь что такое диалект? Это глубинное, это что-то такое тектоническое в человеке, в его генотипе заложено. Представляете, какая это сильная боль! И как проявляется генотип – ведь ты будешь не просто «по-русски» кричать, а ты будешь «по-рязански» кричать. Рязанцы ведь немножко по-другому разговаривают. Поэтому надо бы различать родной язык и национальный. Азербайджанский для меня – национальный.

С&Г: Если корнеслов русского языка обращает нас к Евангелию – Новому Завету, то к каким источникам обращает азербайджанский язык?

Если бы у меня была вторая жизнь, то её, прозанимавшись русским, я посвятил бы азербайджанскому языку. Очень интересный язык, он также изобилует тайнами, но он ветхозаветный. Там все тайны ветхозаветные. Некогда существовал один язык, и когда-то наш Господь, из любви к нам, разделил наши языки. Когда люди говорят на одном языке, то быстрее и чаще передаются пороки. И чтобы это пресечь, оберегая нас от греха, Господь разделил языки. Есть глубинные, коренные понятия – они у многих народов созвучны, и это тоже есть в Евангелии: «Имеющий уши слышать, да слышит».

В азербайджанском языке, который относится к тюркским языкам, человек – это Адам; предатель – это хаин, или Каин; не смыслящий в чём-то – хам, или хам адам. Популярное мужское имя в Азербайджане – Яафет, то еcть Яфет. Известно, что три сына было у праотца Ноя – Сим, Хам, и Иафет. Хам отправился в Африку, европейские народы пошли от Иафета, а от Сима пошли симиты (семиты) – арабы и евреи.

С&Г: Филологическое образование Вы получили в Институте русского языка и литературы имени Мирзы Фатали Ахундова, в Азербайджанском государственном университете преподавали русский язык иностранным студентам. А какое место в просветительской деятельности Вы отводите богословию?

Для того чтобы получить целостное представление о богословских науках, я поступил в Свято-Тихоновский богословский институт, год проучился, а потом оставил, потому что там очень серьёзная учёба – в течение четырёх-пяти лет ничем иным заниматься просто невозможно, потому как если что-то делаешь, надо делать добросовестно. К этому времени уже началась основная стезя – нужно было ездить, писать, поскольку меня благословили – это моё послушание, и мой духовник сказал: «Твоё дело – писать и выступать, вот этим и занимайся, у тебя это получается». Это миссионерское дело, потому что когда бываю в целом ряде епархий, милостью Божьей, такая радость, и когда владыки благодарят, они говорят вот эти слова (помню, как был поражён, услышав впервые) – благодарят за «апостольские труды».

Через русский язык открывается Евангелие. Какое счастье, что я родился в семье, а я с этого начал нашу беседу, где хорошо говорили по-русски. Дед говорил по-русски гораздо лучше меня, за его плечами была гимназия всё-таки. А мне довелось много лет работать с иностранными студентами, и это подпортило мою речь, потому что происходило невольное снижение уровня. Я преподавал на родине в тот период, когда там жило очень много русских людей – до пятисот тысяч, что очень благотворно сказывалось на многом. И ещё раз напомню о влиянии творчества Фёдора Михайловича Достоевского, в юности он увлёк меня за собой и уже не отпустил. Достоевский меня подвиг к тому, чтобы я задумался не только о Боге. Часто люди говорят, что веруют в Бога. Но в какого? Русский классик меня подвиг к тому, чтобы я впервые задумался – заронил вот ведь это зёрнышко – именно о Христе. Мы веруем не просто в Бога. Мы веруем во Христа, наш Бог личностен – Иисус Христос. Когда читал Достоевского, ещё мальчишкой, помню, у меня температура поднималась, он переворачивал душу мою, и я страдал с его героями, и слава Богу, потому что радость и страдание – слова одного корня.

Одухотворенный русский язык – душа России, её святыня, нерушимое духовное достояние, без которого человек (народ) теряет своё лицо, становится нравственно уязвимым и духовно бессильным. Мы, как зеницу ока, должны беречь родное слово. Слово дано для стремления к Истине. Судьба наша – в словах, нами произносимых.

Автор: Елена Воеводина

Автор:Елена Воеводина